Зеленая миля

Я смотрел на него, потеряв на мгновение дар речи. Потому что не мог даже представить себе гомосексуалиста, проделывающего то, о чем сейчас говорил Перси. Водворение в камеру на Зеленой миле еще никого не приводило в сексуальное настроение.

Я посмотрел на Делакруа, скорчившегося на койке и все еще прикрывающего лицо руками. Наручники на запястьях, цепь, соединяющая металлические кольца на лодыжках. Вновь повернулся к Перси.

— Убирайся отсюда. Я поговорю с тобой позже.

— Вы намерены подать рапорт? — нагло спросил он. — Потому что я могу подать свой рапорт.

— Инцидент исчерпан, — ответил я, заметил осуждающий взгляд Зверюги, но предпочел проигнорировать его. — Живо выметайся отсюда. Иди в административный корпус и скажи им, что тебя послали читать письма и помогать в каптерке.

— Конечно. — Самообладание уже вернулось к нему или, скорее, он укрылся за маской наглости, которая так редко сползала с его лица. Перси откинул волосы со лба маленькой мягкой белой ручкой, какими бывают ручки девочек-подростков, а затем повернулся к камере. Увидев его, Делакруа сжался в комок, с языка его слетали несвязные английские и французские слова.

— Я еще не рассчитался с тобой, Пьер, — угрюмо бросил Перси и тут же подпрыгнул от неожиданности: на его плечо легла тяжелая рука Зверюги.

— Уже рассчитался. А теперь уходи. Дуй отсюда.

— Вам меня не испугать, знаете ли, — огрызнулся Перси и бросил на меня быстрый взгляд. — Не боюсь я вас. Ни одного, ни другого.

Но мы видели, что он боится. Страх ясно читался в его глазах, отчего Перси только становился опаснее. Потому что такие, как Перси, и сами не знали, что они сделают через минуту или через час.

Он повернулся и зашагал по коридору к выходу. Нагло и уверенно. Он как бы показывал миру, что произойдет, если какой-то французишка попытается ухватить его за конец. Клянусь Богом, он уходил как победитель.

Я же произнес перед Делакруа установочную речь, упомянул про радио со всеми развлекательными программами, про то, что мы будем относиться к нему как к человеку и того же ждем от него. Уж не знаю, как Делакруа воспринял мой монолог. Он все время плакал, приткнувшись в изножье койки, как можно дальше от меня. При каждом моем движении он сжимался, словно в ожидании удара, и не думаю, чтобы он услышал больше одного слова из шести произнесенных мною. Скорее, и того меньше. Так что речь моя скорее всего пользы не принесла.

Пятнадцать минут спустя я вернулся к столу, за которым сидел потрясенный Брут Хоуэлл и лизал грифель карандаша, который мы держали в регистрационной книге.

— Может, прекратишь, пока не отравился? — одернул его я.

— Святой Боже. — Он вытащил карандаш изо рта. — Я не хочу, чтобы кого-то еще из заключенных ждала такая же встреча.

— Мой папаша, бывало, говорил, что Бог троицу любит.

— Что ж, надеюсь, в этом вопросе твой папаша был профаном, — ответил Зверюга, но, как показало время, папаша отвечал за свои слова.

Еще одной стычкой закончилось появление Джона Коффи, а уж Дикий Билл просто устроил жуткую драку. Так что три — действительно любимое число Господа. О нашем знакомстве с Диким Биллом, о его появлении на Зеленой миле, едва не приведшем к убийству, я расскажу чуть ниже. Пока лишь упомяну об этом.

— Как мог Делакруа ухватить его за конец? — полюбопытствовал я.

Зверюга фыркнул:

— Он же был в кандалах, а старина Перси слишком быстро выковыривал его из перевозки, вот и все. Делакруа споткнулся и начал падать. Вскинул руки, чтобы удержать равновесие (это же естественная реакция), и одной задел штаны Перси. Чистая случайность.

— Как по-твоему, Перси это знал? — спросил я. — Не воспользовался ли он случившимся как предлогом для того, чтобы дать Делакруа наглядный урок? Показать ему, кто тут хозяин.

Зверюга медленно кивнул.

— Да, я думаю, все так.

— Тебе придется приглядывать за ним. — Я пробежался рукой по волосам. Как будто у нас без Перси не хватало забот. — Господи, как я это ненавижу. Как я ненавижу его.

— Я тоже. И вот что я тебе скажу, Пол. Я его не понимаю. У него есть связи, это мне понятно, но почему он использовал их, чтобы получить работу на гребаной Зеленой миле? Да и вообще в тюрьме. Почему не стал клерком в сенате штата или в администрации губернатора? Организовывал бы встречи одного из его заместителей. Уж конечно, его родственнички смогли бы подобрать ему что-нибудь получше, если б он попросил их. Почему он полез именно сюда?

Я покачал головой. Ответа на этот вопрос я не знал. Вообще тогда я еще многого не знал. И причину, полагаю, следовало искать в моей наивности.

Глава 8