Зеленая мумия

– Я люблю его, – просто ответила сеньорита, как будто этого объяснения было достаточно.

Госпожа Джашер снисходительно улыбнулась, а затем повернулась к Люси.

– Но неужели вдова Энн может оказаться виновной?

– Не думаю. Она не убила бы собственного сына, – уверенно заявила мисс Кендал. – Энн очень его любила. Но все эти разговоры о позаимствованной одежде, которую Сидней якобы взял для Арчи, звучат очень подозрительно.

– И впрямь. Как вы думаете, что бы это могло значить? – заинтересовалась Селина.

– Одно из двух. Либо вдова Энн и была той женщиной, что разговаривала с Сиднеем через окно в «Приюте моряка», или Сидней взял одежду для себя, чтобы замаскироваться, когда сбежит с изумрудами.

– Тогда кто же та женщина, которая с ним говорила через окно? – недоумевала миссис Джашер. – И если Болтон в самом деле собирался украсть изумруды, он мог сделать это на Мальте или на борту корабля.

– Нет, – решительно возразила Люси. – Мумию прямо из дома продавца доставили на пароход, и, возможно, Сидней нашел пергамент, только когда внимательно осмотрел саркофаг и его содержимое. Однако капитан Харви внимательно следил за Сиднеем, так что тот не мог размотать бинты на мумии, чтобы украсть изумруды.

– Однако по вашим словам получается, что Сидней все же видел мумию, когда открыл саркофаг и нашел манускрипт.

Мисс Кендал кивнула:

– Да, я так думаю, хотя точно сказать не могу. Ящик, в котором находилась мумия на пароходе, был в надлежащем состоянии. Сидней не мог вскрыть его, не вызвав подозрений капитана.

– Тогда, быть может, Сидней вскрыл мумию в «Приюте моряка» и переоделся в одежду, которую позаимствовал у матери, чтобы скрыться. Но что же это была за женщина?

Люси покачала головой.

– Не знаю. Возможно, скоро у нас появятся новые сведения. Дон Педро отправился в Пирсайд на поиски улик, а мой отец за тем же послал Какаду.

– Ладно… – устало вздохнула госпожа Джашер. – Единственное, на что я надеюсь: скоро всем этим неприятностям придет конец. Эта зеленая мумия, видимо, и в самом деле приносит неудачу. А теперь, девочки, ступайте. Я очень устала.

– До свиданья, – попрощалась Люси, расцеловавшись с ней. – Надеюсь, этим вечером вам станет лучше. Не вставайте, если вам нехорошо.

– Нет, мне все равно придется прогуляться в салон, – вздохнула Селина.

– А я считала, что вы всегда называете его гостиной, – рассмеялась мисс Кендал.

– Ах, – улыбнулась в ответ миссис Джашер. – Вы видите, я как будто уже стала хозяйкой «Пирамиды» с ее огромными комнатами. Вот, называю теперь свою комнатушку салоном, – и она слабо рассмеялась.

Селина немало удивила Люси и Инес своей неожиданной слабостью – она уверяла, что едва может подняться с кровати. Поэтому обе девушки были бы очень удивлены, узнай они, что к вечеру госпожа Джашер совершенно пришла в себя, оделась и обильно поужинала. Может быть, она решила, что здоровье необходимо поддерживать усиленным питанием, а может быть, не сумела устоять против поварского мастерства своей служанки Джейн.

После ужина Селина развалилась на розовой кушетке в гостиной у жаркого камина: вечер выдался сырым и очень холодным, на улице моросил дождь. Под локтем у вдовы находился маленький столик, на котором стояла чашечка кофе и бокал с ликером. Розовые занавески были опущены, в углах комнаты горели лампы в розовых абажурах, и весь интерьер прямо-таки излучал тепло и уют. Сама хозяйка в шафрановом платье, отделанном черным шнурком, восседала на кушетке подобно Клеопатре. В свете розовых ламп и камина она казалась много моложе, хотя ее лицо выглядело обеспокоенным. Причиной тревоги было то, что в этот вечер она получила три письма – и все три от кредиторов. Госпожа Джашер всегда с трудом сводила концы с концами, хотя и старалась выглядеть беззаботно. Конечно, богатства пекинского брата должны были поправить ее состояние, но тем не менее беспокойство не покидало ее лица. В конце концов, сейчас она была одна, и притворяться не было нужды.

Отдохнув на кушетке, Селина, наконец, собралась с силами, встала и, подойдя к столу, забрала пачку счетов, старые письма, книгу приходов и расходов и банковскую книжицу. Разложив бумаги перед собой на маленьком столике, она изучала их более часа. Лишь когда часы пробили девять, вдова оторвалась от этой работы – довольно неприятной, поскольку она нашла положение своих финансовых дел весьма неудовлетворительным. Устало вздохнув, женщина встала и, нахмурившись, уставилась на себя в висящее над камином зеркало.