Зелёная нить прощения (СИ)

Что правильно? Согласиться? Я знала, что не смогу выжить без его любви. Что сломаюсь, и буду бежать от себя, пока снова не окажусь на какой-нибудь крыше какого-нибудь дома… Но смогу ли сделать Женю счастливым? Хватит ли его любви на двоих?

Я вспомнила далёкий день из прошлой жизни, когда узнала, что беременна. Тогда мой мир перевернулся, расширился, а сердце в два раза больше наполнилось любовью. Может, выход для меня — стать хорошей женой, родить детей и сосредоточить жизнь на них, отдать крошкам всю любовь, на которую способна. Может, тогда боль уйдёт окончательно?

Не успела я подумать, что, пора принять предложение, как раздался звонок в дверь. Наверное, Женя решил сделать сюрприз и раньше вернуться из командировки. Но я не угадала — гостьей оказалась Виола.

— Привет, давно не виделись. Как отдохнула? — подруга обняла меня, быстро поцеловала в щёку и принялась снимать пальто и ботинки.

— Рада тебя видеть, — сказала я и пошла на кухню, чтобы поставить чайник. — Отдохнула шикарно. Столько новых впечатлений давно не получала. Я бы с удовольствием побывала на Филиппинах ещё не один раз, — про предложение Жени решила пока не упоминать.

— Мне тоже понравились острова. Впрочем, как и ближайшие государства. Нам обязательно нужно как-нибудь вместе отправиться на Бали или в Малайзию, — Виола села за стол, но старательно отводила взгляд. По переплетённым пальцам и ноге, нервно постукивавшей по кафельной плитке, я поняла, что она приехала вовсе не из праздного любопытства и желания выяснить подробности отпуска.

Поставила чашки и заварочный чайник на стол и села. Ви смотрела в окно и покусывала нижнюю губу.

— Может, расскажешь, что случилось? — спросила я.

— Ты права, глупо тянуть. Только заранее хочу попросить прощения: я не должна говорить тебе того, что собираюсь сказать. Но не могу не сказать. Это так тяжело… — я заметила синяки под глазами и необычную бледность, не характерную для всегда свежего и ухоженного лица подруги.

— Говори уже.

— Три недели назад брат вместе с Верой попал в автокатастрофу. Она погибла, а он выжил, только потому, что был пристёгнут ремнём безопасности. У Максима сломано несколько рёбер, множество ушибов и сильное сотрясение мозга. Он в коме, Оля! Врачи говорят, что у брата почти нет шансов вернуться к нормальной жизни, — скороговоркой выпалила Виола и начала глубоко дышать. — Но вчера он на мгновение пришёл в себя и прошептал твоё имя. Если бы не присутствовала при этом — ни за что не поверила бы. Больше Максим в сознание не приходил, и его состояние ухудшается. Необъяснимая вспышка жизненной активности — так говорят врачи. Я понимаю, что не имею никакого права, но прошу тебя, умоляю — навести его. Вдруг это поможет… — по щекам Виолы потекли слёзы.

В моей голове воцарилась звенящая пустота. Пришлось несколько раз прокрутить слова подруги, чтобы их смысл достиг сознания.

— Как случилась авария? — спросила я, когда Виола успокоилась.

— Грузовик потерял управление и выехал на встречную полосу, а Максим не успел уйти от столкновения… — она снова заплакала.

Мысли и воспоминания разом вернулись ко мне: давний и, как оказалось, вещий сон, плохое предчувствие перед отъездом, непонятное беспокойство, терзавшее меня последнюю неделю на работе… Я не знала, почему и как, но мы с Максимом связаны. И я чувствовала отголоски тех событий, что с ним происходили.

— Хорошо, приеду к нему, — произнесла я до того, как приняла решение.

Виола бросилась мне на шею, расцеловала, и вскоре ушла. Я думала, что не смогу заснуть, но усталость взяла своё. Утром подруга заехала за мной и отвезла в частную клинику Сестрорецка. Она проводила до палаты, где лежал Максим. А дежурный врач сказал, что нужно постараться вести себя непринуждённо и говорить с больным так, будто он всё слышит и понимает.

Они ушли, оставив меня наедине со страхами и сомнениями. Я не предполагала, что снова встретиться с ним будет так тяжело. В нерешительности стояла на пороге светлой комнаты с небольшим диваном, столиком, двумя стульями и телевизором почти во всю стену. Дверь из этой комнаты вела в спальню, где лежал Максим. Я, как зачарованная, смотрела на ручку и не могла заставить себя прикоснуться к ней. Десять раз произнеся про себя: «Он спит, он не может ни увидеть, ни услышать тебя», я всё-таки открыла дверь.

На двуспальной кровати напротив окна лежал человек. Он не был похож ни на того Максима, который навсегда остался для меня лишь воспоминанием, ни на человека с пустым взглядом, который отказался подождать с продажей ресторана. Неестественная бледность, худоба, тёмно-фиолетовые круги под закрытыми глазами, обескровленные губы, кислородная маска… Его руки безвольно лежали вдоль тела, накрытого лёгким одеялом, провода шли от запястий к приборам…