Зеленая папка. Никита. Давным давно была война

— Пусть проходит… Локтев! — позвал младший лейтенант. — Покорми "младшого". А ты, — сказал он Серёжке. — Форму больше не снимай. Да и не годится такие награды в вещевом мешке держать!

Не успел Серый выйти, как в комнату быстро вошла Петровна с последними известиями и застыла, выпучив глаза с открытым ртом, указывая на Серегу пальцем. Посмотрела на лейтенантика, на старшину и выдала:

— Так тебя ж сегодня убили и в канаве нашли!? …

…Серёжку чуть не раздавили в своих объятьях майор Смирнов и старшина Овчаренко, аж косточки трещали, а Серега… верещал от счастья!

«Дядю Леву» и «Сыча» СМЕРШевцы взяли без Никиты. Парнишка понравился капитану Стрижову и его группе, он хотел, чтоб Никита работал с ними, но… не судьба. Никита должен был вернуться за линию фронта, чтоб получить новое задание от германской разведки…

Никита очнулся, от приступа сильной боли, он, лежа ничком, глухо, сквозь зубы, закричал.

«Как же так? Как я мог зацепить эту «лягушку»? (Sprengmine 35)

Никитка через боль привстать, но не смог. Рядышком была молодая березка… Обхватил ее руками, немного подтянулся… не смог встать… Сел, прислонившись спиной к березке…

«Давайте здесь… Под березкой», — вспомнилось Никите.

…Под березкой ему захотелось…

Никита сидел, прислонившись спиной к дереву, внезапно раздался голос:

— Ну ты чего, друг ситный, Никитос? Обещал «позвонить по мобильному» и догонять! Там все лагерь обустраивают. А он тут прохлаждается и меня заставляет за ним ходить туда — сюда!

Никита поднял голову, перед ним, у развилки тропинок, стоял папа Витальки. У Никиты сами собой потекли слезы.

— Никитос! Что случилось? — заволновался Виталькин папа.

— Сергей Иванович! Все супер, все в порядке. Просто какие-то мошки в глаза попали, щипят, зараза. Вот сижу — плачу, жду, когда проморгаюсь…

Глава 2

… Никита, с кислой физиономией, а также его мама с нецензурным выражением лица, а-ля «Бармалей» (ненавижу всех докторишек), вышли из кабинета психиатра и стремительно двинулись к выходу. Загорелась лампочка вызова. Со стульев поднялись и направились в кабинет женщина и мальчик.

— Проходи, Серёжа, не бойся, — сказала женщина.

Никитка почувствовал на себе удивлённый взгляд замешкавшегося в дверях кабинета мальчишки и обернулся.

«Так это все — правда? Это было?»- в голове у Никиты всё перемешалось: где — правда, где — сон…

Но мамы упорно разводили их в разные стороны. Вот бы остаться, поговорить с Серёжкой, может быть хоть что-то станет понятно, но… Спорить с мамой в её теперешнем состоянии бесполезно — это Никита знал давно, а Серого он теперь найдет по любому … А зачем по любому?

— Ма, стой, — жалостливо, почти плача, схватившись за живот, начал канючить Никита. — Живот прихватило…

Мама отпустила его руку и перестала тащить за собой.

— Давай быстрее обратно, там туалет есть… Знаешь где?

— Знаю, — ответил через плечо, влетая в дверь поликлиники Никита…

Врач — психиатр, после выхода очередного пациента — мальчишки, начал подумывать, что сам словил глюков: оба двинулись на теме войны с фашистами, у обоих на теле присутствуют шрамы, как от ранений, следов от инъекций нет, анализы содержание чего- либо запретного не показали. Видимо, правда, коллективно насмотрелись фильмов и начитались книг… Только вот шрамы… Или стигматы?

Никита дождался выхода из кабинета Сереги с мамой. Сразу двинулся к ним навстречу.

— Здравствуйте! — культурно поздоровался с мамой Сереги. — Привет, Серега! Тоже фильмов про войну насмотрелся на ночь?

— Привет… Мам, это мой… — Серый пытался сообразить, как назвать Никиту, только мысли продолжали путаться, от столь неожиданной встречи.

— Мы во дворе вместе играем, иногда.

— А ты тоже, у врача был? Ты же тот мальчик, что перед нами в кабинете был?

— Да, я и говорю, тоже фильмов насмотрелся, — успокоил маму Сереги Никита.

— Ой… Я уж думала, что серьезное… — и вам тоже самое сказали? Фильмов насмотрелся, книжек начитался?

— Конечно… Пойдемте я Вас с моей мамой познакомлю, она Вам все подробно расскажет…

Слово за слово, и найдя точку соприкосновения в «ненависти к педагогам и врачам», которые послали к врачу непонятно за чем, а другие непонятно чему «радовались», мамы, ну и ребята, оказались дома у Никиты. Пока мамы продолжали «мытье костей» на кухне, мальчишки оказались в комнате у Никиты…

— Никитос, это точно ты?

— А кому я «голову отпилил и кусок мяса вырезал, чтоб съесть»?

Крепко обнялись. Прижимая себе к груди, изо всех сил, Никиту, Серега, предательски шмыгая носом, сказал:

— Я думал, что по мне «дурка» плачет… — и почувствовал, что у него левое плечо становится мокрым… Никиту тоже проняло до слез.