Зеленая папка. Никита. Давным давно была война

— Как — как! Просто! При переправе затерялся и остался в Сталинграде, чего я в тылу с царапиной забыл? Потом бились за элеватор. Тяжко пришлось… Когда стало совсем невмоготу, решили пробиваться из окружения… Взрыв был рядом, потом уже у немцев очнулся, думал — все, отвоевался, рядом со мной нашли снайперку, а я им народу нормально положил. Видать, посчитали, что не моя. Попал сюда — дальше ты знаешь… Ты лучше расскажи, как ты уцелел?

— В смысле — уцелел? — не понял Никита.

— В смысле! Ты же без сознания был, когда тебя грузили, лежачий, а когда фрицы санпоезд разбомбили, то нам сказали, что вагоны с лежачими сгорели — никого не спасли… Серый ревел в три ручья…

Никитка помолчал:

— А я и не знаю, кто меня спас. Очнулся только в доме у тех братанов, что нас у железной дороги встретили — «Босоногого гарнизона».

— Врешь! Не может быть! — удивился Илья.

— Больно надо мне, врать — то… — и Никита рассказал о том, что случилось с ним за эти почти два месяца.

Пришла баба Нюша. Посмотрела на проснувшихся ребят на печи:

— Давайте, слезайте, умывайтесь. Никита, ешь быстренько и тебе уже к Авдеичу пора. А ты, Илюша, поел?

— Да, баба Нюша, поел чуток час — два назад, одну картошку с капустой и чуть-чуть хлеба.

— Ай, молодец! Теперь еще одну можно. Давай, ешь и снова на печь — набирайся силенок, грейся. А одежу твою я выбросила: дырявая вся, да и со вшами. Я тебе сыночка моего младшенького одежу дам, он чуть покрупнее тебя, она ему не понадобится…

Мост.

Илья продолжал жить у бабы Нюры, он быстро восстанавливался: две недели с более-менее нормальным питанием, в тепле, дали о себе знать. И Никитос не забывал — приносил продукты «проглоту». Илья уже неделю делал зарядку, колол дрова, таскал воду — помогал по хозяйству, в свободное время отжимался, подтягивался, короче, занимался физподготовкой.

19 ноября даже в Калаче был слышен гул канонады начавшегося нашего наступления.

Утром 21 ноября прибежал Никита и сразу начал делиться информацией:

— Дядя Сеня узнал, что наши подходят с другой стороны Дона. Им нужно любой ценой захватить мост. Охрану моста усилили пехотой: там теперь и немцы, и румыны, и ТОДДовцы, и наши полицаи. Пушек или танков не заметил. Меня через него не пропустили, развернули обратно. Там растопырились на скользкой дороге итальянские грузовики из транспортной колонны — она доставила в Сталинград зимнее обмундирование для 6-й армии и отставшие I батальон 21-го панцергренадёрского полка и рота 40-го танкосапёрного батальона — это из того, что я услышал по их ругани между собой. — ухмыльнулся Никита. — Дядя Сени и Валя готовятся уходить с немцами в тыл, на юг, их тоже через мост не пускают, будут там работать, тем более, что рука у Вали зажила и я им, как радист, уже не нужен. А теперь о главном — мне поставили задачу: пробраться на другой берег, встретить наших и провести к мосту так, чтоб тихо и без особого ущерба захватить мост.

— Ты что, предлагаешь плыть? На улице снег и мороз! Да и на реке уже ледок стал. 80 метров это не много, я больше плавал, но я сейчас дохлый, да и лед не даст плыть… А ты точно не доплывешь… Помню, как ты летом пузыри пускал.

— Так что делать — то?

— Не знаю, что делать… Над рекой фрицы «люстры» вешают? — поинтересовался Илья.

— Вешают, но редко. Лодку засекут, еще и найти нужно, эту лодку.

— Не лодку… ладно, попробуем.

22 ноября около 3 часов утра капитана Симчука разбудил ординарец Васильев: находящиеся в боевом охранении рядовой Лесков и ефрейтор Скворцов сообщили, что задержали двух идущих в расположение части, в сторону станицы Качалинской.

Капитан Симчук вспомнил черта и еще кого-то, протер глаза, плеснул в лицо холодной водой и скомандовал:

— Давай их ко мне! Послушаю…

Через две минуты в комнатенку к капитану завели двух мальчишек, и у капитана «отпала» челюсть, он посмотрел на ефрейтора Скворцова:

— А он так и пришел, голый?

Илюха не был голый, но для морозной погоды, что стояла в ноябре 1942 года в Сталинградской области это было равносильно, что голый — он был в исподнем: кальсонах и нательной рубашке, на ногах, вместо обуви были намотаны какие-то тряпки…

— Васильев! Быстро горячего питья и еды! А ты, — он обратился к «голому» Илюхе. — Давай садись ближе к буржуйке и закутайся в мой полушубок!

— Товарищ капитан! Я не замерз. Выслушайте нас, мы с той стороны Дона…

Вечером, как стемнело, ребята, с благословеньем бабы Нюши, выпросив у нее две простыни и взяв две не толстые доски от сарая, длинной метра по два и шириной около полуметра, двинулись на север от Калача. Пройдя пару километров, подошли к Дону, который уже покрылся ледком. Немцы запускали осветительные «люстры», но не часто, раз в 20–39 минут — можно было успеть переправиться. Илья осторожно сделал шаг на лед, второй шаг — лед выдержал.

— Ну, что, пошли! — шутканул Илья.

— Совсем сдурел! Да лед на середине — тонюсенький! — удивился Никита.