Зеленая улица

постыдилась... Ты слышишь, Лена?

Софья Романовна. Нет, Андрюша, это

не фарс. Более искреннего и дружеского совета

я тебе никогда еще не давала. Если и впредь ты

так. будешь хозяйничать на дороге, то ты,

действительно, поедешь сам и скажешь: «Я не тот

Кондратьев, который гремел на всю страну как

талантливый инженер-хозяйственник». Поедешь

и скажешь: «Я стал службистом. И потом... жены

эти, чорт бы их побрал, этих жен!.. Словом, я

обмяк. Жена в уют втянула... Пруд... Лебеди...

Этак, упаси бог, я и у государства скоро тащить

начну...»

Кондратьев. (Лене). Что она говорлт?

Лена. Она говорит правду, папа.

Кондратьев. Как?.. И ты, Лена?.. Ты

думаешь плохо обо мне?

Лена. Думаю плохо, папа.

Кондратьев. Понятно!.. Все понятно!.. А

я-то, я-то, дурак, вообразил, что моя дочь —

человек новой породы!.. Моя дочь, мой ребенок!..

Спасибо, дочь. Я вознагражден сполна...

Софья Романовна. Ты говоришь

глупости, Андрей.

Кондратьев. Глупости? Нет, не глупости.

Я забраковал ее и алешкин проект, наказал

Алешку за хамство и вот — отец плох!

Лена. Отец-то, папа, хорош, а вот начальник

дороги — плох. Не в одном проекте суть дела,

хотя, конечно, и в нем. Проект не ты

забраковал. Забраковал его Крутилин. И я буду

бороться с тобой и с Крутилиным за этот проект, чего

бы мне это ни стоило. Я еще не знаю, как

бороться, но буду бороться. И может быть, нам

действительно лучше перебраться на старенькую

квартиру. Потому что и на тебя и на Соню эта

благодать действует дурно. (Вышла.)

Шум мотора, хлопнула дверца.

Входит К р е м н е в.

Кондратьев. Так... так... (Кремневу.) Что

ты говоришь?

К р е м н е в. Я ничего не говорю. Здравствуй,

Андрей Ефремович.

Кондратьев. А, здравствуй... А мы тут

самокритикой занимаемся... Да...

К р е м н е в (здороваясь с Софьей

Романовной). Полезное занятие.

Кондратьев (пытаясь шутить). Да,

движущая сила общественного развития на данном

этапе.

К р е м н е в. Да, движущая сила. Меня тоже

сегодня с песочком пробрали.

Кондратьев. Тихвинская сдуру тебя

приплела. Я нагоняй сделал. Не придавай

значения.

К р е м н е в. Обязательно придам. Зачем звал,

Андрей Ефремович?

Кондратьев. Почему Сибирякову не

вручили приказ?

Софья Романовна. Я покину вас.

(Иронически.) Андрюша, про лебедей не забудь.

(Вышла.)

Кондратьев. Ты приказ задержал?

К р е м н е в. Я.

Кондратьев. Это по какому уставу парт-

оргузла контролирует действия начальника

дороги?

К р е м н е в. По-товарищески, Андрей, хочу

сказать: серьезная ошибка приказ твой.

Кондратьев. Сегодня же объявить приказ

Сибирякову. Под расписку объявить.

Пауза.

Не затем искал тебя. Утром с министром

разговаривал. Хватит, Илья, руководить «в общем

и целом». Садись-ка в кресло начальника депо.

Командуй. И мне приятно. Дружбу с поездных

машинистов начали. Я уже вот... генерал, как

никак. А голова твоя моей не хуже. Садись, брат,

в начальническое кресло.

К р е м н е в. Не выйдет.

Кондратьев. Выйдет. Министр согласен.

К р е м н е в. Министр согласен, а я не

согласен. Куда мне в кресло, — ни к чему. Нет, я уж

лучше буду сидеть на своем стуле.

Кондратьев. Почему?

К р е м н е в. Удобнее. С этого стула бороться

с тобой удобнее.

Кондратьев. Вот как! А с чего бы это?

К р е м н е в. Ты, Андрей, можешь стать

опасным человеком для дороги.

Кондратьев. Могу или уже стал?

К р е м н е в. Становишься.

Кондратьев. А не кажется тебе, Илья,

что кто-то из нас объелся белены?

К р е м н е в. Кажется. Я не шучу, Андрей, ты

начал злоупотреблять доверием.

Кондратьев. Ошалел совсем!.. А, понял!

(Раскинул широко руки.) Особняк тебе не

нравится. А я при чем? Я просил особняк?

К'ремнев. Особняк мне нравится.

Кондратьев. В чем же дело?

К ре м н е в. Особняк, говорю, нравится, а вот

жилец его не нравится.

Кондратьев (тряхнул Кремнева за плечи,

смотрит на него в упор). Значит,

подозреваешь?..

К р е м н е в (спокойно с плеч снял руки

Кондратьева). Ты не злись, Андрей... Ну, чего ты

на меня так вызверился?

Кондратьев. Отбой бьешь?.. То-то!..

К р е м н е в. Нет, зачем отбой? Раз

напросился сам,— скажу. Не подозреваю, а доподлинно

знаю: ты взял у государства.

Кондратьев. Клевещешь! Я не подам тебе

руки.

К р е м н е в. Нет, подашь, подашь, Андрей...

А вот я-то подумаю, принять ли твою руку. Да...

А у государства ты все-таки взял. Ты сам рыл

этот пруд? Его копали рабочие для тебя, а рас-

считывалась с ними жилищная контора за тебя.

Ты стал забывать, где свое, где чужое.

Кондратьев. Тьфу ты, дьявол!.. В

самом деле... Я расплачусь. Мне, право, неловко

даже...

К р е м н е в. Не об этом я хочу с тобой

говорить.

Кондратьев. Подожди ты... Тьфу, дьявол!

Историйка! — в жар бросило... Спасибо, Илья,

отчитал!

К р е м н е в. Ты не спеши благодарить. Я

главного не сказал.

Кондратьев. Что еще имеешь в виду,

говори прямо.

К р е м н е в. Скажу прямо, без обиняков. Ты

растворился в этом особняке, в этом пруде, в

идиллии этой.

Кондратьев. Изволь расшифровать.

К р е м н е в. Расшифрую. Ты утратил свою

точку зрения на большие вопросы. Новая черта

характера в тебе появилась.

Кондратьев. Какая?

К р е м н е в. Трусость.

Кондратьев. Свят, свят!.. Началось

сызнова. Сговррились, факт. А все из-за этого

забияки! Алешка воду мутит. И тебя

впутали...

К р е м н е в. Зачем впутали? Я сам впутался.