Зеленая ветка мая

- Слушайте дальше, господин прапорщик. "На восточном берегу реки... наши части, ведя упорный бой, продвинулись на полторы версты, но затем контратакой противника были вынуждены отойти на исходное положение". Ну? Что скажешь? Третий год воюем. Что наше победоносное православное войско?

Вася нагнулся к бабе-Коке и негромко, но внятно:

- Нашему победоносному православному войску до чертиков надоела война.

- Что ты! Что ты?! - испуганно замахала на него баба-Кока. - Мы должны добиться победы. Срам будет нам перед народом, если мы...

- Кто мы? Вы, баба-Кока? - спросил Вася, и Катя увидела насмешливый огонек у него в глазах.

- Что-то не пойму я тебя, Василий, - проговорила Ксения Васильевна, медленно разглаживая скатерть по сгибу стола.

- Народу дела нет до нас с вами. И солдатам от победного конца прибыли нет. Солдаты о доме соскучились, им землица мерещится.

- Не пойму. Да ведь это изменой зовется, Василий, - упавшим голосом произнесла баба-Кока.

- Это зовется честным взглядом на жизнь. Армия распадается, генералы бездарны, в ставке разлад, у солдат неверие...

- Василий, опасное ты говоришь.

- На позициях за такие речи расстрел. Но ведь я в вашем доме, баба-Кока.

- Вася, откуда у тебя трудные мысли такие?

- Оттуда. С войны.

Они говорили о войне, только о войне. О каких-то генералах, из-за чьей глупости полегли полки наших солдат. На фронтах усталость, отчаяние. В царя не верят. Фабрикантов и помещиков ненавидят.

- Значит, и нас? - спросила Ксения Васильевна.

- За что нас любить?

- Разве мы делали кому-нибудь худо?

- А хорошее делали?

- Хорошее - да.

- Может быть, изредка, но... но вот у нас с Катей триста десятин земли остается в наследство, а я косы в руки не брал, а Катя снопа сжать не умеет. А у Саньки - твоей, Катя, подружки, - у Санькиного отца наберется ли в Заборье три десятины?

- Погоди, погоди, значит, ты хочешь, чтобы поровну, что ли? удивленно вскинула брови баба-Кока.

- Я о солдатских и мужицких мечтах говорю.

- Вон у вас что-о там, - все более дивясь, протянула Ксения Васильевна.

- Вы в монастырских стенах заперлись, баба-Кока. Ничего не видите, не знаете, кроме того, что скажет "Русское слово". Газета умеренных взглядов, и то каждый день колонка или две пустые. Это что значит? Значит, цензура вымарывает. Чего народу знать не положено, вымарать, вон! И чтоб интеллигентным дамам нервы не портить. Впрочем, кому по нынешним временам интеллигентные дамы нужны?

- А теперь в грубость пошел.

- Не сердитесь, баба-Кока.

Он поцеловал ей руку, а она его долгим поцелуем в лоб.

Так они сидели за неубранным столом и говорили до сумерек, когда снег поголубел за окном.

Позабыли обедать. На столе почти нетронутые оставались закуски, по военному времени довольно обильные.

Вася ел неохотно, выпил несколько рюмок настойки и все вспоминал о фронте.

- А во дворце что творится! Пьяный мужик Распутин вертит всей царской фамилией, в сущности, правит страной. Стыд, позор.

Прикрыл ладонью глаза. Отдернул руку.

- Да, время настало, надо решать. Нельзя плыть по течению. Надо решать свой путь.

Неожиданно бабе-Коке пришла мысль прогуляться. Надела ротонду и меховую шапочку и оставила Катю с Васей одних.

- Поговорите тут, а я погуляю.

Странно. Утром не пошла к обедне, сказалась нездоровой, а тут вдруг гулять. Скорее всего, она знала, что утром приедет Вася, поджидала его, хотела встретить без Кати, одна. Конечно, конечно! Но почему? Непонятно. Они что-то скрывают от Кати.

- Вася, ты сказал, надо решать путь. Какой путь, Вася? Как решать?

Он ласково потеребил ее волнистые волосы.

Несколько времени они сидели молча, а за окном снег все голубел, ближе подплывали сумерки, в комнате стало темно, но лампу зажигать не хотелось.

- Милая моя сестренка, нам повезло, что мы встретили бабу-Коку.

- Вася, а мама... что с мамой?

Он крепко обнял ее и отпустил.

- Ты спрашиваешь, какой путь?

Да и об этом. Но ведь еще она спросила о маме?

- Вечерним поездом мне уезжать, - говорил Вася. - Снова позиции, окопы, грязь, вши... А путь? Знаешь, сейчас появились новые люди, большевиками их называют. Не слышала? Нет, конечно, не слышала. Большевик. Тайное слово, мятежное. Говорят, означает оно - борец за справедливость и счастье народа. Поняла?

- Поняла. Ты большевик?

Вася закурил папиросу, встал, прошелся по келье. Стемнело совсем. Катя смутно видела его лицо и, обхватив коленки и дрожа от волнения и какой-то новой, восхищенной любви к брату, ждала.

- Сложно все. Не сразу разберешься. Большевики борются против царя, царского строя, фабрикантов и помещиков. А ведь я помещичий сын.

- Ну и что, Вася? Ну и что?

- Солдаты не обязаны верить мне на слово.

- А ты за большевиков?

- Не знаю. Что знаю о них, их программе, мне убедительно, но я не все знаю... Но я ненавижу распутство Распутина и весь наш николаевский строй... А! Что говорить! Если встречу большевика настоящего, не побегу, пригляжусь внимательнее. Катюша, говорят, за ними сила. И правда.

- Они тебя примут, Вася. Увидишь, примут.