Зеленая война

«Все верно».

«А у Леи под кожей полно лесных клеток-приживал. Ты думаешь, это ничего?»

«Все будет в порядке».

«Слушай, я понимаю, что у девушки нет никаких вредоносных идей. Но у Леса в ее организме могут быть совсем другие планы».

Новый напряженно молчал.

«Еще не поздно отправить ее назад. Смотри, как девушке тут плохо!» – продолжил я. Почему-то внезапное озарение о возможной опасности вызывало вполне физический дискомфорт. До холода в висках и щекотки где-то у лопаток.

Грусть, беспокойство, колебания. «Я знаю» – ответил он, – «Но мы с ней уже все обсудили. Это ее выбор».

«Что – ее выбор? Проводить тебя до станции? Или…»

Друг остановился и молча посмотрел на меня. Его эмоциональный фон представлял собой такое дикое переплетение глухой тоски и сияющей надежды, что сомнений не оставалось. Значит, скоро ряды зеленых человечков пополнятся еще одним новичком. Если, конечно, ее лесная часть не воспротивится. А если да? Что же, отсюда и темные тона в его мыслях.

Я уже собирался двинуться дальше, когда Новый остановил меня и добавил: «Все равно у Марка тоже есть симбионты. Хоть он и родился прямо перед войной, одноклеточные у него прижились. Но он переговорщик и идет на станцию в любом случае. А о наших делах – не надо никому, ладно?»

Я кивнул и пошел за остальными. Не знал насчет Марка. Блин, не удалось бдительно предотвратить угрозу. Ну что же, будем действовать по обстоятельствам.

Когда перед нами предстала база, я уже еле передвигал ноги. Как-то тяжко дался обратный переход. Сразу за дверью нас встретил Валентин Юрьевич. За его плечом маячил Богдан. Странно, что Туяра не прибежала. Жаль, я ведь действительно соскучился по ней. Столько было красок, эмоций и новых впечатлений, будто мы отсутствовали несколько месяцев.

– С возвращением! – поприветствовал нас начальник. – А вас – с прибытием, – повернулся он к лесным гостям. Сейчас Богдан всех проводит в специальный бокс, чтобы отмыться и переодеться с дороги. А потом покажет новоприбывшим комнаты. Нет-нет-нет, не разувайтесь!

Странно, мы же всегда снимаем обувь у входа. Ну ладно, руководству виднее.

Украинец с непривычно серьезным видом провел нас по коридору буквально метров пять, с лязгом открыл боковую железную дверь.

– Для дезинфекции это, – виновато пояснил он. Чтобы всякие споры да семена не занести. Первый блок проходите в одежде, там ее и оставляйте. Во втором – ополаскивайтесь. Душ включается автоматически. Мылиться ничем не надо, все уже в воде. В третьей комнате – каждому по полотенцу и набору одежды, там уж разберетесь, какие кому. А выход – вон он, дальше по коридору.

Да, серьезно все.

Пока мы по одному быстренько проходили гигиенические процедуры, здоровяк безмятежно отирался рядом, расспрашивая о нашем путешествии.

– Не удивлен, что Константин там остался, – заметил он. – Будет теперь у них в городе собственный упырь.

Я улыбнулся. Сколько десятилетий прошло, а любого хмурого румына до сих пор поддразнивают, называя Дракулой и предлагая чеснок. Вот она – сила искусства.

Дезинфицирующий или, скорее, гербицидно-фунгицидный душ оказался неприятно прохладным. Вот, пожалуй, и все. Даже не имел четко выраженного запаха. Найденные в жигулях четки я повесил на шею и вымыл вместе с собой.

Выбравшись последним в плохо освещенный коридор, я заметил что гости из Леса яростно чешут руки и плечи. Похоже, они здорово недовольны оказанным приемом. Ладно, надеюсь, Валентину Юрьевичу хватит дипломатичности, чтобы сгладить ситуацию. Должны понимать в конце-то концов.

С другой стороны, за все время Лес не проявил никакой враждебности даже к Илье, так что предпринятые меры выглядят чистейшей паранойей.

Хотя не я ли весь день дергался из-за чужих симбионтов?

Богдан повел Марка с Леей в жилое крыло. Надеюсь, он хотя бы не станет их запирать.

Мы тоже разбрелись по своим комнатам. Я втихаря надеялся обнаружить Туяру хотя бы здесь, но просчитался. Дома было мрачно и пусто. За окном догорал закат. Комната показалась затхлой, пыльной, тесной.

Я распахнул окно, но морозный воздух, ворвавшийся внутрь, только сделал жилье еще более неуютным. По краю сознания зарябил легкий приступ клаустрофобии. Захотелось выскочить наружу и бежать. Бежать, пока вокруг не окажется хотя бы бесконечный снежный простор. А еще лучше – заплетенный вьюнками город, ласково перемигивающийся золотыми окошками.

А в идеале – серый, стылый Петербург. С гудками машин, застрявших в вечной пробке перед мостом. С проводами, так туго перетягивающими низкое небо, что из него постоянно течет вода. С громадной рекой, которая вечно шокирует туристов и настолько не впечатляет местных жителей. С телефонным спамом в полпервого ночи, с политически-активными соседями. С непрерывным срачем в соцсетях! Но без всяких упоминаний о какой-то там Зеленой войне. О Новых, старых, эко и не-эко.

Боже мой, когда же я уже, наконец, проснусь?

Не включая свет, я сел на край кровати и безучастно наблюдал, как в дальнем уголке потолка гаснут последние розоватые отблески солнца. Потом совсем стемнело.

***