Зеленая жемчужина

«Я капитан этого отряда, — пояснил Харбиг. А Дуссель, да будет тебе известно, служил шеф-поваром в Джехонделе, при дворе старого короля Такса. Но Гаке скончался, и услуги Дусселя больше не требуются, а он всегда надеялся содержать придорожную гостиницу. Дуссель, я ничего не напутал?»

«Все совершенно верно! — подтвердил Дуссель. — А теперь, Дильдаль, проведи меня к сейфу и сматывай удочки».

Дильдаль мучительно застонал: «Сжальтесь! У моей супруги больные ноги, она не может ходить — вены опутали ее лодыжки лиловой паутиной! Куда я ее понесу? Или ей придется ползти на четвереньках в пыли?»

Повернувшись к Дусселю, Харбиг сказал: «У меня возникло впечатление, что Дильдаль неплохо управляется на кухне, причем рыба у него действительно получается. Кроме того, он может мыть посуду. Почему бы вам не нанять его помощником? А его супруга тоже может оказаться полезной — чтобы доить коров, сбивать масло и делать сыр, выкапывать репу, морковь и лук, а также пропалывать грядки, не нужно стоять. Все это можно делать сидя или опустившись на колени. Пусть подданные превозносят милосердие короля Эйласа!»

«Что скажешь, Дильдаль? — без особого энтузиазма спросил Дус-сель. — Я мог бы взять тебя на работу, если ты поклянешься неукоснительно выполнять все мои указания, никогда не жаловаться и не отлынивать?»

Дильдаль зажмурил глаза и сжал кулаки: «Что еще мне остается?»

«Очень хорошо. Прежде всего, укажи местонахождение своего — точнее говоря, моего — сейфа».

«Он под каменной плитой в моей гостиной».

«Да, насчет моей — моей! — гостиной. Ты должен немедленно переселиться в самую дешевую комнату. После этого тебе надлежит надраить пол в трактире — да так, чтобы каждая доска сияла, как только что распиленная! Чтобы в „Приозерной“ гостинице не было ни пятнышка ни на полу, ни на стенах, ни на мебели! Сюда будут приезжать на отдых самые знатные и состоятельные горожане Ксунжа!»

2

У перекрестка Твиттена, что в Тантревальском лесу, три раза в год проводились ярмарки — торговцы и покупатели, люди и полулюди, собирались на эти ярмарки со всех концов Старейших островов; каждый покупатель надеялся найти какой-нибудь чудесный амулет или эликсир, приносящий удачу или здоровье, а каждый торговец, как все торговцы, надеялся пополнить свой кошелек менее чудесным образом.

Первая и последняя из этих так называемых «Ярмарок Гоблинов» приходились, соответственно, на весеннее и осеннее равноденствие. Вторая, летняя ярмарка, начиналась вечером того дня, который друиды называли «Пиньяль ан-Хааг», эльфы и феи Тантревальского леса праздновали как «День летнего перемирия», а летописцы ска величали «сольтра нурре» на языке первобытной Норвегии; в этот вечер начинался лунный год, а точнее — ночь первого новолуния после летнего солнцестояния. По неизвестным причинам, именно эта ночь знаменовалась необычным влиянием пробужденных к сознательной жизни явлений, окольными путями оказывающих воздействие на побуждения и поступки. Странникам, застигнутым этой ночью на пустынных горных тропах, казалось, что они слышат эхо перекликающихся голосов или далекий топот бешено несущихся лошадей.

На пресловутом постоялом дворе «Смеющееся Солнце и плачущая Луна», как правило находившемся неподалеку от перекрестка Твиттена, этот вечер называли «Тождеством» — владельцу заведения, Посоху, в это время приходилось работать не покладая рук и не смыкая глаз. Уже за несколько дней до Тождества таверна его гостиницы переполнялась постояльцами и посетителями человеческого, получеловеческого и даже нечеловеческого происхождения; в повседневной жизни они и не подумали бы вступать в какие-либо взаимоотношения — но здесь они встречались и торговались, менялись и заключали сделки на срок. Иные, судя по всему, только слушали и наблюдали за происходящим — может быть, они надеялись найти давно потерянного друга, ускользнувшего от преследования врага или что-то, чего они лишись и по чему тосковали. Стремления и побуждения этой публики не уступали разнообразием ее составу.

Здесь же находилась и Меланкте, прибывшая заблаговременно и вселившаяся в зарезервированные комнаты. Для нее Ярмарка Гоблинов была поводом отвлечься от самосозерцания и оказаться в толпе, не привлекая любопытства и лишнего внимания к своей персоне. Хозяин гостиницы, Посох, относился к посетителям с привычным безразличием — постольку, поскольку они платили звонкой монетой, не причиняли другим беспокойство и не распространяли запахи, вызывавшие тошноту или обмороки. В трактирном зале его постоялого двора чувствовали себя в своей тарелке полулюди и бастарды, редкостные и единственные в своем роде существа, а также такие, казалось бы, ничем не выдающиеся постояльцы, как Меланкте.

Поутру в канун Тождества Меланкте вышла прогуляться на ярмарочный луг и посмотреть на то, как возводили шатры, палатки и лавки. Многие продавцы уже выставили товары, надеясь соблазнить кого-нибудь, кто мог позволить себе потратить лишь небольшую сумму и не стал бы задерживаться на ярмарке с пустым кошельком.