Зеленая звезда (Человеком быть, это трудно)

Тито Гобби пел по-итальянски, и Абдулла, разумеется, ничего не понял, но слушал со вниманием. Саяра сидела с отрешенным видом, и, когда пластинка кончилась, Абдулле захотелось спросить, о чем таком грустном она думает, но Саяра сама обратилась к нему:

— Ну как, хорошо?

— Да. Очень.

— А вам раньше не приходилось слышать?

— Приходилось… слышать, — Абдулла смешался, — но… не эту арию, а… другую.

— Это очень хорошая ария. И к тому же еще никто не спел ее лучше, чем Тито Гобби. Если в «Фаусте» нет равных Шаляпину, то в «Травиате» — Гобби. А у нас нет такого голоса, нет у нас и подобной оперы. — Саяра вздохнула.

— Вы очень расстраиваетесь из-за этого?

— А вы разве нет? Республика у нас богатая, как будто все есть. А вот голосов — нет. Одна Халима-апа. Кого еще назовете?

Никого не мог назвать Абдулла. И не потому, что был согласен с Саярой, а потому, что у него на этот счет попросту не было собственного мнения. Кроме своих уроков и экзаменов, Абдулла мало чем интересовался. До него вдруг дошло, каким неотесанным выглядит он по сравнению с Саярой. «Да, мне далеко до нее, — с обидой подумал он. — Наверно, все дело в том, что она — дочь профессора, а я — сын торгового работника. Но ведь я в этом не виноват». Наконец Абдулла прервал затянувшееся молчание.

— А «Гюльсара»? «Гюльсара»… — неуверенно повторил он. — По-моему, это хорошая опера.

— Вот только она одна…

Абдулла улыбнулся. Слава аллаху, тут он попал в точку. Саяра с ним согласилась.

— Ведь это правда, — продолжала девушка, — после «Гюльсары» у нас ничего стоящего не появилось. Не появилось и новых голосов. Иной раз даже как-то не по себе становится…

Абдулла не отрывал от нее глаз. Наверно, еще трудней ему придется, если она заговорит о литературе. Но ведь этого не избежать…

— Саяра, у вас много книг? — неожиданно спросил он.

— Нет, не очень. А что?

— Можно мне посмотреть?

— Пожалуйста.

Саяра повела его в соседнюю комнату. На всех стенах были книжные стеллажи. Абдулла так и ахнул:

— Большая библиотека…

— Тут большинство книг научные. А вот здесь, в простенке, то, что я люблю.

— Вы все это прочитали?!

— Да. Сейчас перечитываю Хемингуэя. Вы любите его?

— Да как сказать… — Абдулла замялся. — А можно у вас брать некоторые книги?

— Можно. Но…

В это время зазвенел дверной звонок.

— Подождите. Я сейчас… — Саяра выбежала из комнаты.

«Я должен прочитать все эти книги. Почему она могла, а я не могу? — думал Абдулла. — Только где взять время!»

— Папа! — зазвенел голосок Саяры. — Он здесь!

— Кто?

— Абдулла. Он поедет.

— Очень хорошо, — сказал Турсунали-ака.

— Мы тут с ним слушали музыку, танцевали…

— А чай поставила? — послышался женский голос.

«Наверно, это ее мать», — догадался Абдулла.

— Ой! Забыла!

— Тебе бы только танцы. Давай-ка займись чаем!

Абдулла вышел в гостиную.

— Здравствуйте, Абдулладжан. Мадина! — профессор повернулся к жене. — Это сын Гафурджана-ака.

— Как поживаете, молодой человек? — немного растягивая слова, спросила жена профессора. — Так вы определенно решили ехать?

— Да…

— Очень хорошо, если так. Боюсь, эта проказница Саяра, наверно, уморила вас голодом!

— Я сыт, — улыбнулся Абдулла. — Только собрался уходить.

— Ну как же так… — Турсунали-ака покачал головой. — Теперь вы должны посидеть с нами. Или о вас будут беспокоиться?

— Нет, — сказал Абдулла. — Я их предупредил.

— Ну так в чем же дело?..

И Абдулла пробыл в доме профессора до самого позднего вечера. Теперь он уже не так смущался и меньше робел, чем в прошлый раз. В семье профессора царили искренность и радушие. Отец и дочь необидно подтрунивали друг над другом. Под конец Турсунали-ака взял у Абдуллы аттестат и попросил его написать заявление на имя ректора института. Абдулла должен прибыть в Ленинград спустя месяц, двадцать пятого августа, сам же профессор поедет раньше, через три дня ему уже надо быть в институте. С ним вместе поедет и Саяра…

Девушка проводила Абдуллу до ворот.

— Смотрите не передумайте, — лукаво сказала она.

Абдулла рассмеялся:

— Куда я теперь денусь, если даже и передумаю?.. Ведь мой аттестат в руках вашего отца, Саяра.

Девушка протянула ему руку:

— Завтра придете?

— А можно прийти?

— Конечно! Мы сходим в кино. На новый фильм.

— Как называется?

— «Любовный напиток». Играет Джина Лоллобри джида.

— До завтра, Саяра…

— До завтра, Абдулла.

Он шел домой по тихой темной улице и улыбался. Еще месяц — и прощай Ташкент. Внезапно он остановился, поднял голову, нашел в ярком ночном небе свою зеленую звезду и подмигнул ей. «Надеюсь, ты будешь светить мне и в Ленинграде», — подумал он и вдруг вспомнил, что еще не нашел звезду для Гюльчехры. «Надо будет заняться этим как-нибудь на досуге, так сразу не выберешь», — решил Абдулла. И все же настроение у него как-то потускнело, он почувствовал себя немного виноватым. Хотя в чем? Что он такого сделал?