Зеленое дитя

Приближалась намеченная дата, и хотя все вроде бы было учтено, я видел, что участникам недостает куража, без которого, как известно, такие дела не совершаются. И я решил поехать вместе с генералом в Ронкадор, чтобы на месте проверить, все ли подготовлено к осуществлению нашего освободительного плана. Чтоб часом не заподозрили неладное, я поменялся платьем с моим гаучо и ехал под видом генеральского денщика. Генерал собирался сделать на городском рынке кое-какие покупки и отправить их со мной домой. До города мы добрались без приключений. Меня, естественно, интересовало, насколько реальная картина совпадает или, наоборот, расходится с тем образом, что я нарисовал в своем воображении со слов генерала. Так вот, в плане и местоположении ошибки не было: еще бы, проще не бывает. А вот город представлялся мне более впечатляющим, его застройка — более четкой. В действительности же это было жалкое скопление лачуг и хибар, а улицами служили песчаные дороги: брусчатки не было, и мусор вываливали прямо под ноги. Из-за дождей и открытых колодцев улицы, сбегавшие к реке, покрылись рытвинами и ямами: они больше походили на овраги. Другое дело — plaza, городская площадь. Там дома были просторнее и не ниже двух этажей: постройки, обрамлявшие площадь с трех сторон, в основном, принадлежали купцам да лавочникам. Первого этажа не было — вместо него по всему периметру, за исключением одной стороны, шла колоннада, подобие крытой галереи. В глубине ее, там и сям, виднелись торговые палатки. Когда мы появились на площади, представлявшей собой около четырех акров голой земли, я не увидел не ней ни души. Главной достопримечательностью площади была ее восточная сторона с собором и еще два здания: армейские казармы и ayuntiamento,[41] или муниципалитет. Эти три сооружения полностью подавляли город. Впрочем, интересным мне показался только фасад собора в псевдобарочном стиле — величественная мешанина из камня и гипсовых деталей; к нему лепилось деревянное крыльцо с двумя витыми колоннами по бокам, а в углублении, на металлическом постаменте, напоминавшем воронье гнездо, высилось скуьптурное изображение Успения Богородицы, — заметьте, в человеческий рост. Из собора на площадь вела широкая лестница, — я насчитал шесть ступеней. От соседства с собором два другие здания, двухэтажные, явно проигрывали: они казались мрачными и напоминали тюрьму, — еще бы, стены гранитные, а окна забраны решетками.

Мы подъехали к дому слева от собора и, миновав охрану, въехали во двор; там мы спешились и оставили лошадей под присмотром генеральского конюха. Был час сиесты, вокруг никого. Я уже говорил, что с этого двора можно было через дверь попасть в собор. Ею мы и воспользовались. В соборе было темно: в нос ударил запах затхлости и сырости. Я не ошибся: везде виднелись следы запустения. Крыша собора кое-где прохудилась, и сквозь дыры синело небо; давно не подновлявшиеся стены местами позеленели. Карнизы, колонны и даже изваяния святых, застывших в скорбных позах, покрывал толстый слой птичьего помета. Алтарная часть была ободрана: похоже, ею давно не пользовались, и только в соборных приделах горели свечи да редкие старухи молились там и сям, стоя на коленях.

Генерал пояснил, что специально в честь праздника освящения десятины алтарь собираются отремонтировать. В соборе ожидают большое скопление прихожан: женщины будут стоять по одну сторону, мужчины — по другую, между ними — проход. Процессия будет двигаться по проходу в такой последовательности: сначала епископ и священники, хористы, послушники и невинные девы с муляжами фруктов в руках. За ними — диктатор, его окружение, офицеры, судьи и присяжные. Все они займут места в первых рядах. Затем последует церемония освящения десятины. После этого процессия перегруппируется: священнослужители проследуют в ризницу, а светская власть в лице военных и их приближенных выйдет через западное крыло по ступенькам на площадь. Там диктатор проведет смотр своей миниатюрной армии, устроив парад. Стоя на нижней ступеньке лестницы, он будет приветствовать подразделения, торжественным маршем направляющиеся к казармам. Последним площадь покинет диктатор. Чуть позже на этой естественной арене устроят нечто вроде спортивных состязаний: sortija[42] и бой быков, — правда, не настоящую испанскую корриду, а так, потасовку между необученными индейскими toreros[43] и ленивыми быками.

Итак, я все выспросил у генерала о ходе праздника. Стоя на нижней ступеньке соборной лестницы, в том самом месте, где пять дней спустя будет возвышаться фигура диктатора, я сказал себе: «Первое правило диктатора — никогда не появляйся на людях пешим; второе правило диктатора — никогда не иди замыкающим».

На этом осмотр достопримечательностей был окончен: мы и так задержались, нас могли заметить, и поэтому, закупив все необходимое, мы спешно покинули еще сонный город, когда уже начало вечереть. Ехали молча, обдумывая отчаянный шаг, неотвратимо приближавший нас к развязке.