Зеленое небо

Как всякая порядочная сестра девушка всё же хотела видеть своего брата счастливым, а что — то пока, к сожалению, счастья на личном фронте у него не наблюдалось. Да, Тимуру всего — то двадцать один год, казалось бы, у него вся жизнь впереди, но она — то идёт именно сейчас, черновик из неё уж никак не сделаешь, точно не перепишешь на чистовик. Так что надо жить именно сейчас, а не откладывать свою жизнь на потом. Потом может так никогда и не наступит. Мало ли что бывает в этой самой жизни.

Так что именно сейчас солистка желала счастья для своего дорого братика, а не именно потом. Тем более, он у неё такой ранимый, такой неуверенный в себе. Малейшая неудача с девушками может оставить такой глубокий след в его судьбе, что он больше может даже не захотеть взглянуть в их сторону, а не дай Бог, он ещё может надумать лишить себя жизни или хотя попытаться.

Артистка даже вздрогнула от такой «весёлой» перспективы. Она с горечью вспомнила то время, когда радовалась, что юноша никогда в жизни не позарится на её игрушки. Да сейчас бы она сама охотно отдала все их ему, если надо даже принесла бы в зубах, если бы это помогло!!!

— Представляешь, Вика даже отказала мне в счастьи видеть себя, — закончил Тимур свой рассказ. — Одно дело, если бы я сам решил не видеть её, совсем другое то, что она, не спрашивая у меня моего мнения, отобрала у меня это право. Да кто она такая после этого? Как ты можешь с ней дружить?

Губы у него задрожали, запрыгали и, не выдержав того, как болит душа, он разрыдался. Алиса уже и сама, не стерпев страданий брата, рыдала вместе с ним.

— Давайте вы не будете плакать, пожалуйста, — попросил Толя. — Я не люблю ничьих слёз, не люблю страданий, только, если эти слёзы не вызваны счастьем. А счастьем, увы, что — то тут совсем и не пахнет. Что я могу сказать? Большая сволочь ваша Вика. Я не знаю, как сам поступил бы на её месте, но уж точно хотя бы не отказывал влюблённому в меня человеку в дружбе, разве только, если он сказал какую — нибудь гадость ему или мне о нём, тогда ему бы ничего не светило. Даже этой самой дружбы. Давайте будем лечить ваши души.

Говоря это, он нежно привлёк к себе свою солистку и нежно погладил её по голове. Это всегда помогало. Помогло и теперь. Девушка сразу же перестала плакать.

— Сегодня уже поздно, — продолжил он. — А завтра давайте я куплю вам большой — большой торт и мы все съедим его. Ничего от него не достанется этой Вике.

39 глава

— Тимур, — мягко, но в то же время решительно сказала артистка. Сегодня ночуешь у нас и это не обсуждается. В таком состоянии ты можешь натворить всё, что угодно. Поэтому сегодня ты никуда уже не пойдёшь, даже домой. Это твой дом тоже, поэтому оставайся у меня тут без разговоров. Можно, Толя, не правда ли?

— Отчего же нельзя? — влюблёнными и такими счастливы глазами посмотрел звукорежиссёр на свою любимую девушку. Он всегда был готов на всё, чтобы угодить ей и сделать её счастливой. — Пусть ночует. Нам твой брат никогда не мешал, Алиса, не помешает и теперь. Хотите я поговорю с Викой и как следует пропесочу её?

— Я буду сама говорить с ней, — нежно и ласково сказала она. — Это мой брат и я хочу показать ей, что сама всегда сумею защитить его. Спасибо за предложение. Я ценю твою поддержку.

Солистка взяла его за руку и мило улыбнулась. Они долго в тот вечер не спали, смотрели телевизор, разговаривали, а потом разошлись по комнатам. Молодой человек и Алиса к себе, юноша к себе.

Она плохо спала ночью, всё без конца крутилась, охала, ворочалась, вздыхала.

— Алиса, отчего тебе не спится?

— Я безумно беспокоюсь за своего брата. Ты же знаешь какой он у меня! Вдруг попытается уйти из этой жизни!

— Ничего Тимур не сделает с собой. Он умный человек. Не беспокойся. Он сильный, он справится. Лучше иди сюда.

Мужчина крепко, но нежно обнял артистку, прижал её к себе, с жадностью припал губами к её губам. Она сразу расслабилась в его сильных объятиях, обмякла, выдохнула глубоко и с облегчением.

— Вот так, моя хорошая, — ласково шепнул молодой человек ей. — Уже поздно. Теперь спи.

— Ты самый лучший. Как я могла раньше не понимать этого! Я была такая дура! Прости меня за это.

— Пожалуйста, не смей оскорблять себя, — поморщился он. — Ты же знаешь, как я не люблю этого! Я всё давно простил тебе. И больше не надо об этом. Не будем вспоминать о плохом. Не буди лихо, пока оно тихо.

— Ты прав, родной. Извини.

— Спи, моя дорогая. Завтра рано вставать потому, что нам обоим рано на работу. Спокойной ночи, моя ненаглядная.

— Спокойной ночи, мой бесценный.

В объятиях Толи сразу же после этих слов певица крепко и сладко уснула. Улыбка блаженства появилась на её лице. Теперь уже он улыбнулся этому, устроился на кровати поудобнее, вытянулся в полный рост и тоже заснул.

На следующий день солистка, хотя бросала на Вику взгляды, полные гнева, честно сумела сдержать себя, пока её рабочий день не закончится и только тогда приступила к разбору полётов. Арфистка хотела потихоньку, чувствуя неладное, сбежать домой, однако она ей не позволила.

— Вика, постой! Нам надо поговорить. Ты что, бином Ньютона?