Зеленое поле не для любви

Одна из самых выдающихся гимнасток из семьи хоккеиста и балерины едва не умерла. Прекрасно зная, что девочка боится воды до дрожи и нервного паралича, парочка пловчих из деревеньки на краю географии столкнула несчастную в бассейн. Спас гимнастку проходящий мимо Виктор Анатольевич, тренер мужской сборной по плаванию. Вытащив уже почти не дышащую девушку из воды, он, на пару с волейболисткой из выпускного класса, смог ее откачать и уже потом передать «скорой».

Никогда не забуду испуганные голубые глаза и синие губы этой девочки. Словно она уже не верила, что останется в этом мире. После этого психологи всеми силами старались вытащить ее из депрессии и страха, но не смогли. На олимпиаду она так и не смогла поехать – из-за травмы и еще большего страха воды и полетов, который развился после падения в бассейн.

По камерам нашли этих двух идиоток, их даже наказали, заведя уголовное дело. Но что было дальше, я уже не знала. Не хотела я лезть в эту мерзкую историю и разбираться, кто и в чем там виноват. Мне и своих проблем хватало. До экзаменов оставалось всего несколько месяцев.

Странное затишье в соседнем лагере уже особо никого не волновало, мысленно все были на сборах и летних сериях турниров. Теннисисты, не дожидаясь экзаменов, улетели на отборочные, а хоккеисты едва живыми выползали со льда.

У большинства уже были заключены контракты, кто-то даже получил постоянное членство в клубах. Так что все постепенно начало налаживаться. Я сдала документы на первые курсы длиной в три месяца и получила положительный ответ. Теперь вместе с аттестатом я защищала лицензию самого низшего уровня тренеров в футболе, уровня «С».

Так что я не обратила внимания на это затишье перед бурей. Все дальнейшие события грянули на выпускном. Когда вроде бы и делить-то уже нечего, все расходятся в разные стороны. Но нет, как выяснилось, злорадство и злопамятность – наихудшие женские черты.

Меня подкараулили в женском туалете и нанесли пару смачных ударов по голове. Очнулась я уже в белой палате больницы, окруженная пищащими вокруг аппаратами. Общественность замерла в ожидании скандала и новостей. А меня накрыла апатия, до такой степени мне все это надоело. Вечные выяснения отношений и драки, непонятные лично для меня претензии.

Я просто собрала остатки своей воли в кулак и постаралась навсегда выкинуть из головы события этих ужасных одиннадцати лет. Словно их никогда не было в моей жизни. Только как бы я ни старалась, раз за разом они настигали меня, накрывая волной и утаскивая за собой в темные дебри памяти. Словно ничего более яркого в моей жизни больше не происходило.

Я не испытывала ненависти или злости. Единственно, что мне осталось на память, это загубленная самооценка и неуверенность в себе. Все остальное я смогла успешно пережить и исправить в себе, стараясь не зацикливаться на старых обидах.

И вот сейчас, ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин, я мысленно вернулась в прошлое, где, прижимая меня к стене душевой, Виктор шептал мне на ухо, что такой уродине, как я, никогда в жизни не найти того, кто ее полюбит. Не понять, каково это – быть любимой женщиной. Ведь я уродина. Рядом с которой и находиться противно. Равнодушие в его карих глазах сводило меня с ума. В тот момент, когда он оскорблял меня, я даже не осознавала, что стою перед ним голая, единственное, что осталось у меня в голове, это мысль о том, что я уродина. А дальше все стало еще хуже. Косые взгляды, брошенные вскользь фразы заседали у меня в голове, вызывая чувство неполноценности и осознание того, что на меня не обращают никакого внимания. Словно весь остальной мир для меня пропал. Есть только негатив и критика.

Я с каждым новым днем зацикливалась на этом все сильнее и в итоге приобрела непреодолимую фобию и навязчивые мысли. Теперь я во всех взглядах, направленных на меня, видела сперва интерес, а потом брезгливое отторжение.

Но к двадцати двум годам я все же смирилась с этим, поняла, что, кроме Андрея, мне никто не нужен, и что на чужое мнение чихать я хотела с высокой колокольни.

И сейчас, стоя на зеленом поле своей мечты, я тряхнула головой и перевела взгляд на задумчиво рассматривающих меня футболистов. И чего мы, собственно, тут все стоим и ждем уже минут десять? Я вроде не новые ворота, а они не бараны, которые на них пялятся. Можно бы и начать уже представление, чтобы как можно раньше разойтись на тренировку и не тратить впустую время.

– Роман Евгеньевич, – тихо протянула я, привлекая внимание Шашкова.

– И все же, мелочь, – обратился он ко мне, – не нужно было тебе переодеваться. Оболтусы вы мои, с этого дня и в течение года по полю вас наравне со мной будет гонять вот это милейшее создание с мегафоном. Так, а мегафон-то ты где забыла?

– В машине, – глаз нервно дернулся от такого дебюта.