Зелёное удостоверение епископа, сложенное вдвое: Стихотворения

«Дальше ты живи один»,
– так она ему сказала
И по мосту (глыбы льдин)
На тот свет перебежала

Вот и стал он жить один

(Сколько ему было, деду?
Нет, не семьдесят один.
А все сто ему к обеду)

Он ходил в своём пальто

Весь негнущийся как палка
Невидимый на фото
Многим было его жалко

Что, седая голова?

Он ходил к ней на могилу
И охранников слова
Были по фиг некрофилу

Да, он с нею говорил…

Но язык был непонятен
Он на снег ей приносил
Две гвоздики красных пятен…

«Я хожу по лезвию бритвы…»

Я хожу по лезвию бритвы
Всё более и более острому, бритвы.
Я повторяю таинственные молитвы
Которые употребляли буряты и бритты

Я худ, как осы бывают сбиты

Я как индус, когда они не рахиты
А на деревьях висят разбитые корыты…
(Имеется в виду, что дырявы они и побиты)

«Похороните меня в самой забытой из могил…»

Похороните меня в самой забытой из могил.
Чтобы там ветер пронзительно выл,
И подходили к могиле волки
Топорща седые старые холки

Чтобы окраинных изб окошки

Были видны бы глазами кошки
А уж глазами призрака и подавно
Похороните меня по-древнему стародавно…

В рыбном ресторане

Осьминог с отварным картофелем
Напоминает старуху профилем
Волосы серые, белое мясо
Паука ли покров, ананаса?

Осьминог! Осьминог! Осьминог!

Ты прополз под водой сто дорог
Ты проплыл вдоль загадочной Азии
Так что бельма твои повылазили

Говорят, что пускаешь чернила

Если вдруг испугала тортилла
Коль встаёт среди вод как доска
Тень акульего плавника

Здравствуй доктор, ночной счетовод

Что со стами руками живёт!

Осьминог с отварным картофелем.

Старым Фаустом, злым Мефистофелем
Возлежит на тарелке морской
Я сижу с приподнятой рукой
И смеюсь, осьминога отщипывая
И картофелем сладостно всхлипывая…

Гусев