Зеленое золото

Нугис не отставал и не жаловался. Реммельгас получал ответы на все вопросы о возрасте леса, о породах деревьев, о вредителях, о рубках, о давности культур, словом, обо всем, и при проверке ответы оказывались точными. Реммельгасу стало в конце концов казаться, что Нугис смог бы безошибочно ответить, какое количество тетерок вьет гнезда в том или ином квартале, сколько барсучьих семей вырыло тут норы или сколько журавлиных стай прилетело нынешней весной проводить лето на Люмату.

Когда они перед возвращением домой уселись на упавшей березе и закурили, Нугис, растягивая по своей привычке слова, спросил:

— Ну как, не очень… устали, лесничий?

Лесничий сначала подумал, что Нугис разгадал его утренние мысли и теперь в отместку насмехается над ним, но лицо лесника показалось ему искренним и даже смущенным, и он отрицательно покачал головой.

— Тогда я предложил бы сделать маленький крюк в сторону Мяннисалу. Оттуда через реку мы выйдем к квартальной просеке, ведущей в Сурру…

Реммельгас не спросил, что задумал лесник, а последний не дал никаких объяснений. Это была самая трудная за день, самая мокрая и самая грязная часть пути. Вскоре Реммельгас сообразил, что Нугис ведет его по тем местам, которые остались в стороне во время его вчерашнего похода в Сурру.

Они дошли до молодого смешанного леса, через который пролегала вырытая давным-давно магистральная канава. Она должна была отводить воду из леса в реку, но местами засорилась, а местами ее берега осыпались. Прошлогодние березовые листья, упавшие в воду, поднявшуюся до краев, почти не двигались.

От этой канавы шло сквозь молодой смешанный лес несколько осушительных рвов. Хотя их берега тоже пропитались водой, нетрудно было заметить, что вырыли эти рвы недавно, года два-три тому назад. Реммельгас вспомнил о еловых посадках и сказал:

— Я, наверно, не ошибусь, если скажу, что эти канавы вырыты сурруским лесником?

Нугис кивнул. Он озабоченно следил за вышедшей из берегов водой.

— Для пробы сделал… Среди лета, когда тут сухо… Но уже осенью стало ясно, что от моей работы нет никакого проку.

— Магистраль не оттягивает воду?

— Нет… И во всем виновата река…

Нугис замолчал. Ему припомнилось, с какими надеждами он принялся за рытье канав. Этот молодой березняк был его гордостью, но он знал, что от этой гордости ничего не останется, если вода из года в год будет омывать корни деревьев. Потрудился он тут изрядно, но все впустую. Летом от канав была небольшая польза, а весной и осенью — словом, во время половодий — никакой.

— Река? — повторил Реммельгас и почувствовал, что он добрался до первого узлового пункта, до первой исходной позиции. — Вы считаете, что прежде всего следует углубить реку?

— Вот-вот.

Реммельгас настолько задумался о чем-то своем, что даже забыл о героизме лесника, который в одиночку выкопал канавы, чтоб спасти молодой березник от гибели. Лишь около сторожки он вспомнил об этом и спросил:

— Но не один же вы все-таки?..

— Вы про что?

— Про эти канавы?

— Ах, про них… Нет, не один… рабочие тоже помогали.

Реммельгас недоверчиво посмотрел на лесника. Три года тому назад в лесничестве не было никаких землекопов. Наверняка, Нугис копал один… Но начинать следует действительно с углубления реки Куллиару. Все предприятие станет от этого более трудным: углублять реку — это не то, что выкопать канаву в поле. И хотя Реммельгас никогда не принимал участия в углублении рек, ему все же не трудно было вычислить примерный объем работ, который показался настолько огромным, настолько трудно осуществимым, что в поисках выхода Реммельгас забыл тем вечером о своей другой, гораздо более неотложной цели прихода в Сурру: о розысках санного пути на предстоящую зиму.

Когда он на другое утро заговорил о зимней рубке и вывозке леса, в комнате стало тихо. Нугис теребил ус, Анне складывала тарелки одну на другую с такой яростью, что Реммельгас испугался за них. Поняв, что по этому вопросу ему нечего ждать советов от сурруских жителей, он стал жаловаться на заботы, вызванные нехваткой семян, а особенно на недостаток посадочного материала — выращивание саженцев сильно отстает от объема предстоящих работ по возобновлению леса. Хоть этот разговор и разогнал облачко досады на лицах лесника и его дочери, беседа все же не наладилась, и лесник с лесничим принялись молча собираться в лес.

По плану нынешнего дня предстояло обследовать восточную сторону обхода, более сухую и высокую. Они отправились на склон Каарнамяэ. Реммельгас записывал возраст леса, высоту, бонитет, примерное количество фестметров — словом, подготовлял материал для разметки лесосек, о чем Нугис и не подозревал.

От Каарнамяэ лесник повернул на северо-восток, пробормотав, что хочет там что-то осмотреть. Местность тут оказалась холмистая и переменчивая, преобладающим деревом была ель. Нугис, не сворачивая, шел прямо, и наконец они оказались на поляне, имевшей форму прямоугольника.