Зеленоглазое чудовище [Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]

— Пусть он лучше придет сюда с обычным обедом, — парировал лорд Пестерн. — Три смены месье Дюпона!

— Очень остроумно, — ледяным тоном заметила леди Пестерн и вышла.

— Джордж, ты победил? — спросила Фелисите.

— Смею думать, черт подери. Никогда в жизни не сталкивался с такой нелепостью. Приглашаю двух человек к обеду, а твоя матушка ведет себя как леди Макбет. Хочу принять ванну.

Едва он ушел, Фелисите повернулась к Карлайл и беспомощно развела руками.

— Что за жизнь, дорогая! Честное слово! Время от времени ходишь у края вулкана и никогда не знаешь, в какой момент из него извергнется лава. Полагаю, ты слышала обо МНЕ все?

— Кое-что.

— Он безусловно привлекателен.

— В каком смысле?

Фелисите улыбнулась и покачала головой.

— Дорогая Лайла, он много для меня значит.

— Он случайно не попрыгунчик?

— Он может прыгать, как шарик в пинг-понге, но я и глазом не моргну. Он для меня — как небо, но только ясное небо.

— Брось, Фе, — сказала Карлайл. — Такое я слышала раньше. Какая в нем изюминка?

Фелисите взглянула на нее краем глаза.

— Что ты понимаешь под изюминкой?

— Если ты так восторгаешься своим молодым человеком, в нем должна быть какая-то изюминка.

Фелисите начала медленно ходить по комнате. Зажгла сигарету и, перекатывая ее двумя пальцами взад и вперед, принялась теребить левой рукой правую бровь. В девушке появилась какая-то отчужденность.

— Когда англичане называют человека попрыгунчиком, — заговорила она, — то всегда имеют в виду кого-то привлекательного и менее gaucherie[6], чем средний англичанин.

— Совершенно с тобой не согласна, но продолжай.

— Конечно, я с самого начала знала, что мама будет в неистовстве. Сlа ѵа sans dire[7]. Я не отрицаю, Карлос слегка ненадежен. По сути дела, «пусть дьявол он, но мне с ним хорошо» — это и есть краткое резюме на сегодня. Мне все нравится, я действительно так думаю.

— А я нет.

— Мне нравится все происходящее, — в голосе Фелисите звучало упрямство. — Я выросла в доме, где всегда что-то происходило. Я намекаю на Джорджа. Ты знаешь, я почти уверена, что у меня с ним больше общего, чем с родным отцом. Как ни смотри, папа был очень range[8].

— Тебе следовало бы навести побольше порядка в себе самой, подружка. В каком отношении Карлос ненадежен?

— Он ревнует так, как в испанском романе.

— Если ты не имеешь в виду «Дон Кихота», то ничего другого испанского я не читала, и, уверена, ты тоже. Как он себя ведет?

— Злится, впадает в отчаяние, шлет с посыльным устрашающие письма. Сегодня утром я получила нагоняй ä cause de… ладно, ä cause de чистой ерунды.

Она замолчала и глубоко затянулась. Карлайл вспомнила о тайнах, которыми Фелисите делилась с нею в дни своей невинности и называла их безумствами. Учитель музыки — он, к счастью, осадил Фелисите; потом студент-медик — он не сделал этого. Братья подруг и актер — того она пыталась завлечь в ловушку на благотворительном дневном спектакле. Был еще медиум, его нанял лорд Пестерн в пору своего увлечения спиритуализмом, затем диетолог… Карлайл взяла себя в руки и сосредоточилась на нынешней исповеди Фелисите. Оказывается, сейчас наступил кризис — Фелисите говорила crise[9]. Она вообще вставляла французские слова в свою речь гораздо произвольнее, чем мать, и с удовольствием подкидывала собственные горести к порогу своего галльского темперамента.

— …и по сути дела, — говорила Фелисите, — у меня не было намерения насмехаться над чужой душой, а тут он схватил меня за руки и обжег таким взглядом, от которого дрожь пробегает от пальцев на ногах до головы и обратно. И дышал очень шумно — ты наверняка представляешь — носом. Не отрицаю, что в первый раз это было довольно забавно. Но потом, когда он напал на след старины Эдуарда, мне стало не до смеха. И теперь наступил crise.

— Но в чем он заключается? Ты не сказала…

В первый раз за все время разговора Фелисите выглядела слегка смущенной.

— Он нашел письмо, — перебила она, — у меня в сумочке. Вчера.

— Не хочешь ли ты сказать, что он шарит у тебя в сумочке? И что за письмо, Бога ради? Только честно, Фе!

— Я не надеюсь, что ты правильно все поймешь, — высокомерно заявила Фелисите. — Мы завтракали, и у него кончились сигареты. Я занималась лицом и сказала, чтобы он сам взял пачку у меня в сумочке. Письмо выпало вместе с пачкой.

— И он… ладно, не буду. Что за письмо?

— Я знаю, сейчас ты скажешь, что я сумасшедшая. Это был черновик письма, которое я написала одному человеку. В нем говорилось кое-что о Карлосе. Когда я увидела листок у него в руке, меня просто затрясло. Я сказала что-то вроде: «Хи-хи, тебе нельзя читать это». И, конечно, Карлосу все стало ясно. Он сказал: «Итак».

— Что — итак?

— Итак — и все. Просто сказал «итак». Ведь он латиноамериканец.

— Я-то думала, что в подобном контексте «итак» скорее немецкого происхождения.