Зеленые глаза Баст

Я долго вглядывался внутрь, но ничего особенного не увидел.

— Нет, — сказал я, — разве что идея завесить нишу портьерой не совсем обычна.

— И какой портьерой! — произнес Гаттон, щупая ткань.

Я тоже коснулся материала пальцами и понял, что это необычайно тяжелый бархат. Взглянув вверх, я заметил, что портьера держалась на карнизе. Он был закреплен так высоко, что завеса доходила до самого потолка.

— А кроме самой ткани, — продолжал Гаттон, хитро поглядывая на меня, — вы ничего не замечаете?

— Нет, — признался я.

— Ладно. Возможно, вы помните, что вчера при осмотре комнаты мне пришлось повесить портьеру на спинку стула, который я придвинул сюда специально, чтобы проверить альков.

— Да, так и было, помню, — подтвердил я.

— И вам это не кажется странным? Если вы соблаговолите взглянуть вверх, на крепления, вы заметите, что портьера не укреплена на кольцах. Иными словами, не предполагалось, что ее будут отдергивать. К тому же это цельное полотно, и если бы кому-то пришло в голову зайти в нишу, ему пришлось бы отодвинуть портьеру в сторону и отпустить — и она опять закрыла бы проход за его спиной.

Я внимательнее пригляделся к занавесу и согласился с выводами инспектора, но заметил и еще кое-что.

— Комната одно время освещалась газовым рожком! воскликнул я. — Здесь, под планкой для картин, клапан.

— В большинстве домов в этой местности есть и газ, и электричество, — задумчиво произнес Гаттон.

Но не успел он договорить, как я увидел, что выражение его лица изменилось и он мгновенно внес стул в нишу.

— Придержите портьеру, — скомандовал он.

Встав на стул, он принялся изучать небольшой газовый клапан, замеченный мной. Какое-то время я молча наблюдал за ним.

— Как думаете, что это? — спросил я.

Инспектор посмотрел через плечо.

— Кажется, я обнаружил улику! — ответил он.

Глава 10. РОКОВАЯ УЛИКА

Изобель вошла в комнату и направилась ко мне. Никогда доселе она не казалась мне столь прекрасной — в простом утреннем платье, с восхитительными рыжеватыми солнечными бликами в волосах. Но в ее взгляде по-прежнему жил страх. Поднявшись ей навстречу, я не мог не заметить, что она старается перебороть охватившее ее нервное напряжение.

— Вы переживаете за Эрика? — спросил я после обмена довольно формальными приветствиями, которые, как мне показалось, помогли нам скрыть эмоции. Мне точно, и ей, как я узнал позднее, тоже.

— С каждым днем тучи над ним сгущаются все сильнее, — ответила она, опускаясь на диван рядом со мной.

Тень беды, окутавшая нас, в то мгновение и в самом деле была почти осязаема: на нас словно опустилась тьма египетская, и даже сияние утра не могло развеять ее.

— Когда вы в последний раз видели Каверли?

Изобель устало подняла голову.

— Вчера вечером, и он, по-моему, подозревал, что за ним следят… следит полиция.

Я отметил, что Изобель говорит про Эрика Каверли с некоторой отчужденностью, которую не смог объяснить. Наверное, это было естественно, но я вел себя как глупый слепец, неспособный увидеть борьбу противоречивых чувств, терзающую ее изнутри.

— Он все еще отказывается говорить, что делал в ночь убийства? — спросил я.

— Да, он по необъяснимой причине упорно продолжает молчать, — сказала Изобель.

Глаза ее сделались еще печальнее.

— Но что я действительно не понимаю, так это недавно проявившуюся в нем неприязнь.

— Неприязнь? По отношению к кому?

— Ко мне.

— Но…

— Ох, Джек, я в полной растерянности и совершенно несчастна из-за этого. А как горько он жаловался на полицейскую слежку, установленную за ним! Он осознает, конечно, что коронер ложно истолковал его молчание, но вместо того, чтобы честно рассказать обо всем, он по-настоящему злится, даже оставаясь со мной наедине, и не объясняет причин. Честно говоря, он всем своим видом показывает, что это я виновата в обрушившихся на него несчастьях.

— Должно быть, он сошел с ума, — произнес я. Полагаю, слова мои прозвучали возмущенно, потому что Изо-бель опустила глаза и покраснела.

— Только не думайте, что я виню его, — поспешно добавил я, — но он обязан заговорить — если не ради своего доброго имени, то ради вас. Вы увидитесь с ним сегодня?

Изобель кивнула.

— Он может прийти в любую минуту, — ответила она, а затем посмотрела в сторону, на дневные газеты, в беспорядке лежавшие на полу рядом с диваном. — Вы, конечно, читали, что пишут обо всем этом?

Я кивнул.

— А чего вы ожидали? — проговорил я. — Это одно из тех дел, когда практически все улики, пусть и косвенные, указывают на невинного как на преступника. Я серьезно беспокоюсь из-за Каверли, и не только потому, что он поставил вас обоих в самое сомнительное положение, но и потому, что он препятствует осуществлению правосудия. Своим необъяснимым молчанием, разумеется, не желая того, он дает убийце время улизнуть от закона.