Зеленые глаза Баст

Но Нахемой в тот месяц (особенно по ночам) владела кошачья тяга к пакостным шалостям, и вот эта проказливость, подстегнутая почти безумной радостью, охватившей ее после устранения родственника, привела девушку в вечер эксперимента, вопреки моим строгим запретам, в окрестности особняка. Иными словами, она не только стала свидетельницей появления будущей жертвы, но наблюдала, как в особняк вслед за тем пришел констебль, исполнявший поручение. Это не привело бы ни к каким последствиям, не появись там мистер Аддисон, которого в эту критическую минуту прислал не иначе как злой рок.

К мистеру Аддисону Нахема внезапно воспылала дикой страстью, что характеризовала кошачью часть ее сложной ментальности. Втайне от меня Нахема проследила за мистером Аддисоном до его дома, а ему удалось увидеть ее, кажется, дважды. Угрозы это также не представляло, но когда я позднее посетил Ред-Хаус, чтобы выполнить единственную опасную часть плана, Нахема, к моему ужасу, увязалась за мной.

Подстрекаемая духом разрушения, иногда овладевающим ею, она не только (в секрете от меня) нарисовала на ящике кошку, но и подложила в него статуэтку Баст!

Преждевременное обнаружение тела сэра Маркуса при аварии в порту помешало осуществлению задуманного во всех мелочах, но о статуэтке я узнал только после того, как в прессу начали просачиваться слухи о ней, и вот тогда я вдруг осознал, в какую попал ловушку и насколько опасно иметь сообщника, подобного Нахеме.

Последовала ссора, и после нее Нахема, опять же под влиянием наихудших черт ее гибридного нрава, открыто явилась к мистеру Аддисону и забрала статуэтку Баст! Она сделала это при обстоятельствах, безнадежно нас скомпрометировавших, ибо безупречный план оказался разрушен, выявив новых подозреваемых и направив полицейское расследование в совершенно неожиданное русло.

Я подумал, что будет разумно немедленно вернуться в Белл-Хаус. За домом во время моих кратких отлучек в Лондон присматривал Кассим, а все подходы к Фрайарз-Парку неусыпно охранялись Хокинсом.

Сейчас можно упомянуть и о подстерегавшей нас в свое время опасности, которую мы успешно избежали. В завещании сэра Бернема имелось некое условие: согласно ему Фрайарз-Парк и доходы от владений принадлежали вдове, но ее кончина вынудила бы меня публично выступить в качестве кредитора по закладной; тем самым, смерть леди Каверли, при наличии живых наследников, шла вразрез с нашими интересами.

Однако, несмотря на все мои старания, обезумевшая от горя женщина скончалась за полгода до первого прибытия сэра Маркуса из России. В последние годы жизни леди Ка-верли была беспомощным инвалидом, и мне не составило труда скрыть факт ее смерти. Мы с Кассимом отнесли ее ночью в семейный склеп, где она сейчас покоится рядом со своим мужем.

Учитывая эти обстоятельства, представьте сами, что я почувствовал, когда практически сразу после преждевременной находки, именуемой в прессе тайной «Оритоги», в Белл-Хаусе появился мистер Аддисон! Он открыто заявил о своем желании увидеть леди Каверли, что не оставило мне выбора. Он стоял в моем кабинете и был так близок к смерти, как не был даже тогда, когда чудом спасся от «L. K.-пара» в «Эбби-Инн»!

Позвольте мне подробнее описать положение. Роковой месяц Сотис, внушавший мне ужас, начался двадцать третьего числа и должен был продлиться еще пять дней с момента нашего знакомства с мистером Аддисоном. Нахема была — и все еще оставалась — «одержимой». Вы поймете, что я имею в виду, употребляя этот термин.

В ночь, предшествовавшую появлению мистера Аддисона, опасаясь, что очередной опрометчивый поступок Нахе-мы приведет меня на виселицу, я шел по звукам собачьего воя вслед за моей протеже. Я обнаружил ее на пути к «Эбби-Инн»!

Как я ее ни улещивал и ни запугивал, она отказалась объяснить свое поведение. Но наконец мне удалось заставить ее вернуться в Белл-Хаус. Приход мистера Аддисона ко мне на следующее утро открыл мне глаза на правду. Я помнил о скандале, связанном с Эдвардом Хайнсом и другим парнем, кажется, Адамсом, и о том, что и сам являюсь в округе предметом сплетен. Поэтому я не мог в столь опасное время рисковать, ожидая, к каким последствиям приведет эта третья интрижка. Я знал, что тут полетит скорее моя голова, чем мистера Аддисона. А новое безумство На-хемы, ее открытый визит в «Эбби-Инн», лишь подтвердило мое мнение.

И вот тогда я совершил свою первую ошибку. Кассим, безъязыкий нубиец, прослуживший мне много лет, когда-то был рабом в большом стамбульском доме. Думаю, вы меня понимаете. Я отдал ему приказ, но мистер Аддисон ловко сыграл на его суевериях, и Кассим провалил дело.

Мое время на исходе. Я расскажу о другой глупости, допущенной мною в ту ночь. Задолго до этих событий возможность выстрелить из пушки с башни Фрайарз-Парка в фасад трактира казалась мне вполне осуществимым опытом.

Не подозревая, что инспектор Гаттон следит за мной, и не зная, что во время моего отсутствия он обнаружил орудие на башне, я положился на свой последний козырь — и проиграл.