Зеленые холмы Африки. Проблеск истины

– Что-нибудь случилось?

– Ничего особенного. Мы его застрелили.

– Отлично. И где он?

– Вон за тем деревом.

Мы пошли за Карлом и увидели только что отсеченную голову носорога, но какого… Судя по увиденному, он был раза в два больше моего. Маленькие глазки были закрыты, а в уголке одного застыла, словно слеза, свежая капля крови. Из огромной головы торчал красиво изогнутый рог. Шкура в дюйм толщиной свисала складками на шее, и край ее был такой же белый, как только что извлеченная мякоть кокоса.

– Какой длины рог? Дюймов тридцать будет?

– Нет, тридцати не будет, – уверенно заявил Старик.

– Но носорог стоящий, мистер Джексон, – сказал Дэн.

– Не спорю, – согласился Старик.

– Где вы его убили?

– Совсем недалеко от лагеря.

– Он стоял в кустарнике. И мы услышали фырканье.

– Подумали было, что это буйвол, – сказал Карл.

– Стоящий носорог, – повторил Дэн.

– Я очень рад за вас, – сказал я. Так мы и стояли втроем. Мы искренне желали поздравить своего друга с победой над этим носорогом, чей маленький рог был длиннее того, какой добыли мы, над огромным носорогом с застывшей в уголке глаза слезой, чья отсеченная царская голова высилась горой перед нами, но вместо этого разговаривали, словно пассажиры корабля перед приступом морской болезни или люди, понесшую крупную финансовую потерю. Нам было стыдно, но мы ничего не могли поделать. Мне хотелось сказать Карлу что-нибудь приятное и доброе, но вместо этого я спросил:

– Сколько раз вы в него стреляли?

– Даже не знаю. Мы не считали. Думаю, пять или шесть.

– Пять, – сказал Дэн.

Бедняга Карл, видя кислые лица поздравлявших его друзей, чувствовал, что радость от победы понемногу покидает его.

– Мы тоже убили носорога, – сказала Мама.

– Замечательно. Он крупнее моего? – спросил Карл.

– Вовсе нет. По сравнению с вашим он жалкий карлик.

– Мне очень жаль, – сказал Карл, и в его голосе звучало искреннее сочувствие.

– О какой жалости может идти речь, когда вы подстрелили такого гиганта? Настоящий красавец. Сейчас схожу за фотоаппаратом и сделаю несколько снимков.

Я пошел за фотоаппаратом. Мама шла рядом, держа меня за руку.

– Папа, постарайся вести себя по-человечески, – сказала она. – Бедный Карл! Из-за вас он не чувствует никакой радости. Это ужасно.

– Знаю. Я стараюсь как могу.

Старик услышал нас и покачал головой.

– Никогда не чувствовал себя такой сволочью. – Но это был словно удар под ложечку. – На самом деле я рад за него.

– И я. Пусть бы он превзошел меня. Ну, вы понимаете. Я говорю правду. Ведь мог бы этот рог быть на дюйм, два или даже на три длиннее? Так нет, он подстрелил такого носорога, рядом с которым мой выглядит просто смешной пародией.

– Зато вы никогда не забудете свой выстрел.

– Плевать я хотел на выстрел. Какая неудача! Ну до чего хорош этот его носорог!

– Пойдемте соберемся с духом и попробуем вести себя как цивилизованные люди.

– Мы вели себя ужасно, – сказала Мама.

– Знаю, – признал я. – Смешно, но я все время старался быть любезным.

– И у вас обоих это отменно получалось, – не без иронии сказала Мама.

– А вы обратили внимание на поведение М’Колы? – спросил Старик.

М’Кола мрачно взглянул на носорога, покачал головой и отошел.

– Замечательный носорог, – сказала Мама. – Надо вести себя прилично, и тогда у Карла поднимется настроение.

Но было уже поздно. Нам не удалось привести Карла в хорошее расположение духа, и потому мы сами ходили как в воду опущенные. Тем временем подошли носильщики, и все гурьбой сразу направились туда, где в тени лежала голова носорога. Туземцы стояли молча. Только свежеватель не мог скрыть своей радости при виде такой головы.

– М’узури сана, – сказал он мне. И, измерив рог растопыренными пальцами, прибавил: – Кубва сана.

– Ндио. М’узури сана, – согласился я.

– Это бвана Кабор его убил?

– Да, бвана Карл.

– М’узури сана.

– Да, – опять согласился я. – Прекрасный рог.