Зеленые холмы Африки. Проблеск истины

– Хорошая мысль, – согласился Старик. – Может, самец как раз там.

Мы поднялись чуть выше по берегу, откуда открывалось все тростниковое болото. Старик держал наготове двустволку, я тоже взвел курок. М’Кола бросил палку туда, откуда донеслось фырканье. В ответ раздалось еще более шумное фырканье и никакого движения, даже тростник не колыхнулся. Затем вдали раздался шумный треск, и тростник яростно закачался: кто-то мчался сквозь него к противоположному берегу, но кто именно, мы не видели. Затем я разглядел черную спину, широко разведенные, заостренные рога буйвола, взбегавшего вверх по крутому склону. Он бежал, вытянув в одну линию шею и голову с тяжелыми рогами, его холка напряглась, как у разъяренного быка. Я прицелился ему под лопатку, но Старик остановил меня.

– Самец мелкий, – тихо проговорил он. – Я не стал бы его убивать – разве только на мясо.

Мне же буйвол показался большим. Сейчас он стоял боком, повернув к нам голову.

– В моей лицензии еще три буйвола, а нам скоро отсюда уезжать, – сказал я.

– Мясо у него, конечно, очень вкусное, – пробурчал Старик. – Тогда действуйте. Кончайте с ним. Но после выстрела ждите появления носорога.

Я присел, ощущая непривычно большой вес двустволки, прицелился буйволу под лопатку, нажал на курок, но выстрела не последовало. Вместо легкой, послушной работы «спрингфилда» спусковой механизм двустволки словно заклинило. Все это напоминало ночной кошмар, когда хочешь выстрелить, но не можешь. Я постарался справиться с собой, задержал дыхание и снова нажал на курок. На этот раз я добился успеха, ружье выстрелило со страшным грохотом, а когда я очухался, буйвол все еще был на ногах и уходил от нас влево по склону. Тогда я выстрелил из второго ствола, подняв у его задних ног фонтан из каменных осколков и комьев земли. Не успел я перезарядить ружье, как буйвола уже и след простыл, но тут мы все услышали фырканье и тяжелый топот еще одного носорога, мчавшегося из дальних тростниковых зарослей к раскидистым деревьям на нашем берегу, он лишь на секунду мелькнул у нас перед глазами.

– Это самец, – сказал Старик. – Он ушел вниз по ручью.

– Ндио. Думи! Думи! – Друпи тоже подтверждал, что это был самец.

– Я ведь попал в этого чертова буйвола, – заявил я. – Куда – не знаю. Как же неудобны эти тяжелые двустволки. Спуск слишком тугой.

– Из «спрингфилда» вы бы его убили, – сказал Старик.

– Или хотя бы знал, куда ранил. Я думал, что из «четыреста семидесятого» можно или убить, или промахнуться, – сказал я. – Вместо этого я его всего лишь ранил.

– Он старается держаться, – сказал Старик. – Дадим ему время.

– Боюсь, я попал в брюхо.

– Трудно сказать. Хоть он и мчался во весь дух, но мог рухнуть через сто метров.

– К черту этот «четыреста семидесятый», – решительно заявил я. – Не могу из него стрелять. Спусковой крючок – как консервный нож, открывающий банку сардин.

– Не унывайте, – сказал Старик. – Здесь бродит несметное число носорогов.

– А как же мой буйвол?

– И до него доберемся. Дадим ему время. Потеряет силы – и свалится.

– Хорошо, что мы выбрались из тростника, пока все эти звери оттуда не повыскакивали.

– Что правда, то правда, – согласился Старик.

Мы говорили между собой шепотом. Я взглянул на жену. Вид у нее был как у человека, получавшего удовольствие от хорошего мюзикла.

– Ты не заметила, куда он ранен?

– Не заметила, – прошептала она. – Ты думаешь, там еще кто-то есть?

– Видимо-невидимо, – ответил я. – Так что будем делать, Старик?

– Ваш буйвол может быть где-то за излучиной, – сказал Старик. – Пойдем посмотрим.

До крайности возбужденные, мы зашагали по берегу, а дойдя почти до конца тростниковых зарослей, услышали, что какой-то зверь грузно пробирается сквозь высокие стебли. Я вскинул ружье и ожидал, кто появится. Никого не было, а тростник по-прежнему раскачивался. М’Кола сделал знак рукой, чтобы не стреляли.

– Детеныш, – сказал Старик. – Должно быть, их двое. Но где же чертов буйвол?

– Как вы узнали, что это детеныши?

– По площади колышущегося тростника.

Мы стояли, глядя на бегущий внизу ручей, всматривались в тени под ветвями больших деревьев и уходящее вдаль русло ручья, как вдруг М’Кола указал на холм справа от нас.

– Фаро, – прошептал он и вручил мне бинокль.

На холме грудью вперед, глядя в нашу сторону, стоял, насторожив уши и поводя мордой, словно принюхивался к ветру, черный крупный носорог. В бинокль он показался мне просто огромным. Старик тоже разглядывал его в свой бинокль.

– Он не лучше вашего предыдущего, – сказал он тихо.

– Сейчас я могу попасть точно в шею, – прошептал я.

– По лицензии вы имеете право убить еще только одного, – шепнул мне в ответ Старик. – Вам нужен очень хороший носорог.

Я протянул бинокль Маме.

– Мне и без бинокля видно, какой он огромный, – сказала она.

– Носорог может напасть, – предупредил Старик. – Вот тогда вам поневоле придется стрелять.

Тем временем из-за высокого дерева с пышной кроной вышел еще один носорог – поменьше.

– Бог мой, да это детеныш, – вырвалось у Старика. – Выходит, перед нами самка. Счастье, что вы не выстрелили. Схватки б нам не избежать.