Зеленые холмы Африки

Только Гаррик, видимо, не разделял наших чувств. И я заподозрил, что, несмотря на защитный костюм и письмо от Бваны Симбы, он сильно обескуражен. Эти масаи его встревожили. Они были наши друзья, а не его. Да, конечно, они были наши друзья. С такими людьми встречаешься, как с братьями, они сразу и от всей души принимают тебя за своего, откуда бы ты ни был родом. Такое отношение к людям свойственно лишь лучшим из англичан, лучшим из венгров и самым лучшим из испанцев; оно было отличительным свойством аристократов в те времена, когда еще существовала аристократия. Это — свойство простых сердец, такие люди редки, и нет ничего приятнее общения с ними.

Опять рядом с машиной бежали только двое, но и те уже стали отставать. Они мчались все так же быстро и легко, но угнаться за автомобилем было им не под силу. В конце концов я велел Камау резко увеличить скорость, уверенный, что такой рывок не может обидеть бегунов, гордящихся своей выносливостью. Они тоже прибавили ходу, но, не догнав нас, только засмеялись, и тогда мы высунулись из машины и замахали им руками, а они стояли, опершись на копья, и махали в ответ. Мы расстались добрыми друзьями. Теперь наш путь снова лежал по безлюдным местам, по бездорожью, все вперед, через рощи и зеленую долину.

Вскоре деревья стали встречаться чаще, росли теснее, сказочная страна осталась позади, мы ехали теперь по едва заметной тропе через густой молодой лес. Порой мы вынуждены были останавливаться и убирать с дороги пень или даже рубить дерево, преграждавшее путь машине. Порой приходилось задним ходом выбираться из зарослей и искать окольного пути, чтобы снова выехать на тропу, расчищая себе путь длинными охотничьими ножами, которые называются «панга».

Вандеробо работал плохо, да и Гаррик немногим лучше. Зато М'Кола очень ловко орудовал ножом, он рубил быстро, но чересчур сильно, даже с каким-то ожесточением. Я же обращался с пангой неумело. Этот нож требует большой гибкости запястья, и к нему трудно сразу привыкнуть — рука быстро устает, клинок кажется невероятно тяжелым. Я жалел, что у меня нет мичиганского двустороннего топорика, острого, как бритва, которым можно рубить по-настоящему, а не сечь кустарник ножом, словно кавалерийской шашкой.

Прорубая себе дорогу, когда проехать было нельзя, лавируя, как только возможно, мы благодаря Камау, который искусно вел машину и великолепно ориентировался, одолели трудную часть пути и снова очутились на открытой равнине. Вдали, справа от нас, виднелась цепь холмов. Но, на беду, здесь недавно прошел ливень, и приходилось, глядеть в оба: в низинах колеса, разрывая дерн, погружались в скользкую грязь и буксовали. Мы рубили кустарник и дважды брались за лопаты, а потом, убедившись на опыте, что нельзя доверять низким местам, выбрались на высокий край равнины и снова углубились в лес. Покружив довольно долго в поисках удобного пути, мы очутились на берегу ручья, там, где русло его было перегорожено запрудой, напоминавшей сооружения бобров. На другом берегу мы увидели маисовое поле, обнесенное сплошной изгородью из кустов колючей акации, и множество пней, рядом несколько явно заброшенных краалей — огороженных участков с мазанками, а правее, поверх живой изгороди, виднелись конусовидные соломенные крыши хижин. Мы все вылезли из машины, потому что предстояла трудная переправа, да и после нее подняться на тот берег можно было только через маисовое поле, усеянное пнями.

Дед уверял, что дождь прошел только сегодня. Утром, когда они с вандеробо проходили здесь, вода еще не перехлестывала через запруду. Я был подавлен. Уехать от чудесного, девственного леса, где масаи видели куду на тропе, только для того, чтобы теперь застрять у жалкого ручейка на чужом маисовом поле! Встретить здесь возделанные поля я никак не ожидал и был зол на судьбу. Что ж, придется просить позволения проехать через маис, если только мы вообще сможем перебраться через ручей и подняться на тот берег. Я разулся и пошел вброд, чтобы исследовать дно. Поваленные кусты и деревца образовали на дне плотный настил, и я решил, что с ходу машина без труда проскочит. М'Кола и Камау согласились со мной, и мы полезли наверх взглянуть, что там. Земля была рыхлая, но под сырым верхним слоем она оказалась сухой, и я решил, что мы расчистим путь лопатами, если машина пройдет среди пней. Но прежде, конечно, надо было ее разгрузить.

От хижин к нам шли двое мужчин и мальчик. Когда они приблизились, я сказал: «Джамбо». «Джамбо», — отвечали туземцы, после чего Дед и вандеробо заговорили с ними. Мы с М'Кола переглянулись, и он покачал головой: он не понимал ни слова. «Наверное, наши просят разрешения проехать через маисовое поле», — подумал я. Когда Дед замолчал, двое мужчин подошли к нам, и мы обменялись рукопожатиями.