Зеленые листы из красной книги

Пишу эти строчки уже после событий, в которых участвовал с того утра, когда мы с Никотиными и Шапошниковым осторожно спускались в Умпырскую долину, имея все основания полагать, что на этом кордоне бело-зеленые. Им ли не знать, как удобна и скрытна долина за двумя перевалами, откуда можно совершать набеги на предгорные станицы! И охота здесь обильна, ведь Умпырь всегда был приютом для зверя.

Каково же было наше удивление, когда мы не обнаружили здесь ни одного лесного человека!

Кордон с побитыми окнами и разваленной печью по-прежнему стоял пустой и заброшенный. Правда, мы отыскали следы бандитов или браконьеров: кострища, куски оленьих кож, полоски недовяленного зубриного мяса.

Тишина не обманула нас. Мы обосновались не на кордоне, а ближе к реке. Там стояла хатка, уже почерневшая от времени. Она обросла лещиной и березой, скрылась с глаз. От хаты можно незаметно отступить в густой ольховник, а через брод — на ту сторону Лабёнка, в тенистый грушевый лес.

В непрестанной разведке мы провели двое суток, затем послали Сашу и Василия к перевалу и далее к Уруштену, где могли быть наши егеря, чтобы узнать у них, не явился ли отряд Сурена.

Надо же такому случиться: едва они уехали, как в долину с востока пожаловал отряд числом в двадцать всадников. Я обнаружил их с помоста, устроенного высоко на дубе.

Отряд довольно смело подошел к кордону и расположился там. Похоже, не первый раз в этом месте. Ночью мы подкрались ближе. Горел костер. А у костра сидели казаки и… Улагай. Худое и дерзкое лицо его застыло в надменности. Серый бешмет полковника резко выделялся среди черных казачьих тужурок. Царек…

Похоже, они пришли в надежде найти тут сотню Чебур-нова и под ее прикрытием двинуться дальше. Может быть, Улагай шел в свой поход, о котором мы уже знали?…

Утром половина отряда снялась и пошла на перевал: искать сотню. Остались Улагай и десять охранников. Они прочесали лес, выставили караулы. Мы ушли за реку. Двое суток не принесли перемен. Разведка не вернулась. Улагаевцы забеспокоились. А перед нами вдруг появились Саша и Василий. Еще через минуту — Телеусов, возбужденный, нетерпеливый.

— Схватили! — сказал он, даже не поздоровавшись.

— Кого, где?

— Ну, тех, что пришли отсюдова. От Улагая. Мы дали им перейти по мосту, тут и взяли. Как раз чоновцы подошли. Пленные рассказали про Улагая. Тогда мы сюда, правым, значит, берегом, чтобы вместе с вами. Их десять, нас шестеро. Одолеем.

Под утро мы окружили кордон. Керим Улагай и казаки седлали коней. Двух разведчиков выслали вперед, по той же дороге. И сами заторопились. Отлично! Прямо на чо-новский отряд.

Конечно, мы пошли следом. На первый перевал улагаевцы шли цепочкой, иной раз хорошо видные. Тогда-то Саша и сказал:

— Казак в башлыке прилип к полковнику. Ни на шаг. А на груди и на спине у него две сумы, он их все щупает, боится потерять. Не иначе — ценности или документы.

Улагай часто оборачивался, чувствовалось, что беспокоится за груз. Уж не к берегу ли морскому пробирается полковник, не за рубеж ли нацелился?

Телеусов сказал, что Кожевников сегодня должен подвести чоновцев поближе к перевалу, чтобы зажать белых в самом узком месте — на спуске. Потому мы не беспокоили противника, не подгоняли.

По всем скалам на Балканах буйно разросся жасмин. Он как раз зацвел. Такой дух по горам!.. А у нас война. Вот последний казак скрылся за вершиной перевала. Теперь ходу. Один поворот, второй. Наконец вершина с одинокой сосной. Далеко внизу в страшном каньоне гремела река, саженей двести до нее. А впереди на тропе мелькали казачьи фигуры в черном, изредка скрываясь в кустах жасмина.

Стукнул далекий выстрел. Передовой из улагаевского отряда сполз с седла. Всадники схватились за винтовки. Кто-то повернул, было назад. Шапошников тоже выстрелил. Или сдаваться, или смерть, они поняли. И бой начался.

Я следил за Улагаем, мог легко убить его, однако знал, что живой полковник куда важнее для мира на Кавказе и для сохранения зубров, чем мертвый. Видимо, и чоновцы по этой причине щадили полковника. Его люди падали один за другим. Когда свалился казак с сумами поверх бешмета, Улагай подскочил к нему, сорвал сумы и взвалил на себя. Еще думал уйти. К удивлению, он тотчас поднял руки и пошел в сторону чоновцев. Стрельба прекратилась. Мы покатились вниз. И тут произошло непредвиденное.

Улагай скорым шагом, руки над головой, дошел по тропе до висячего мостика через Лабёнок, с ловкостью рыси ухватился за перильца и побежал на ту сторону реки. Чоновцы, шагавшие навстречу ему, мы, спешившие с горы, — все опешили и с опозданием схватились за винтовки. Кто-то успел все же выстрелить. Улагай упал вперед, но пуля не убила его, видно, попала в туго набитую суму на спине и только толкнула. Полковник упал и на четвереньках пополз по гнилым доскам. Еще две сажени — и он скроется в кустарнике.

Но судьба распорядилась по-другому.