Зеленые листы из красной книги

— Ну а звери? Здоровы, подготовлены?

— Я только что из Аскании-Нова. Зубриц и быка отбили, они в отдельном загоне. Прививки сделаны.

— Поехали, ходатай! Сперва в Академию наук.

Они попали удачно. Президент академии Владимир Леонтьевич Комаров, ботаник с мировым именем, находился у себя.

— Знаю, наслышан, — сказал он, едва только заговорили о зубрах. — Кавказ? Под ваше начало, молодой человек? Ответственность очень велика. Но и почетна! Одно огорчает: не чистокровные зубры. Чем я могу помочь вам?

— Письмо наркому путей сообщения о срочной перевозке.

— Вы заготовили? — Он прочитал. — Сейчас перепечатают на нашем бланке. Только вы сами поговорите с путейцами. Желаю успеха. Одна из самых добрых операций, какие приходится проводить цивилизованному обществу. Воссоздание утраченного вида. Надежда на направленную селекцию. Опыт такой селекции у нас есть.

Наркома они не застали, пришлось оставить письмо. Зарецкий приехал на другой день. Его направили в Главное управление перевозок. Здесь он получил копию письма, которое пойдет начальникам трех южных дорог.

— Когда нужен пульман? — спросил начальник управления.

— Двадцатого июля. Твердо намеченный день.

— Мы проследим за подачей и продвижением. Так распорядился нарком. — И усмехнулся: — Кого мы только не возили! Даже слонов из Одесского порта. А вот зубров, кажется, не доводилось.

Зарецкий поправил: возили и зубров. В Крым. Но тогда обошлось без наркома.

Стояло зрелое лето. Улицы Москвы заполнила сизая, густо пахнущая асфальтом жара. Звенели красные трамваи. Над новенькими зданиями станции метро даже днем горели красные буквы «М». Со стороны недалекого Кремля донесся перезвон курантов. Столица жила своей обычной деловой жизнью.

Перед тем как уехать в Асканию-Нова, Михаил Андреевич зашел к своему учителю профессору Гептнеру.

— Пропуск зубрам на Кавказ! — И протянул письмо наркома.

Владимир Георгиевич бегло глянул на бумагу.

— Вы понимаете все значение происходящего? Его историзм? После жестокого преступления, когда война и разруха уничтожили еще один вид млекопитающих, общество впервые — да, впервые! — принимает меры для восстановления этого вида. Не частные лица, не филантропы, а государство! Как хочется, чтобы это было событием не единичным! Соболь, выхухоль, полосатый тюлень, белый медведь, кавказский барс, дальневосточный тигр… Сколько больших и малых зверей в опасности! Я уж не говорю об Африке, Америке. Будьте на высоте, Зарецкий. Такое благородное предприятие!..

— Считаю за честь для себя… — начал, было, Михаил.

— Рано, рано! Вот когда зубры будут на месте. Плюньте через левое плечо. Вам работы и работы! Вспоминаю, как мне недавно пришлось поволноваться из-за беловежских зубров. Когда началось освобождение Западной Белоруссии, в пуще насчитывалось что-то около двух десятков зубров кавказско-беловежской линии. Война есть война. Я обратился в Наркомат обороны с просьбой взять зубров под защиту. И что бы вы думали? Сам нарком распорядился об установлении охраны в Беловежской пуще. Недавно получаю письмо от знакомого зоолога. Семнадцать зубров на вольном содержании. Уцелели!

— Выходит, мы поспешили со своими зубробизонами, — сказал Зарецкий. — Коли есть чистопородные…

— Поспешили?… О, нет, как раз вовремя. Вспомните, что происходит сейчас в Европе! Кто может предсказать будущее? Так что, дорогой друг, торопитесь делать полезное дело. Первая партия — не последняя. Привезем и чистопородных.

3

Красавца Бодо загнали в угол. Не мешай!

Он сопротивлялся, задирал хвост и с угрожающе склоненной головой, так что бородой чуть не подметал пыль у передних копыт, набегал на изгородь, за которой творилось что-то необычное. Но всякий раз люди, вооруженные палками, отгоняли его в дальний угол и криком выражали неудовольствие, едва Бодо опять делал несколько скачков в их сторону.

Вожак асканийского стада, отец пятидесяти сыновей, дочерей, внуков и внучек, он имел основания для беспокойства. Бодо видел, как из его большой семьи отбирали и увозили зубриц и зубров. Откровенно говоря, он не питал особо родственных чувств к потомкам. Его раздражение усиливалось по другой причине: положение владыки обязывало охранять стадо.

Проклятые перегородки! За одной из них, где еще недавно Бодо гулял со старыми своими подругами Волной и Еруней, бегали люди с палками, слышались понукающие крики, а зубры, размахивая хвостами и приоткрыв рты, носились по загону, пока не попадали в узкий проход и в струнку. Оттуда они уже не возвращались.

Сперва молодой Журавль, статью очень похожий на отца, такой же черно-коричневый, мощный, с высоким загривком, с литыми мускулами, очутился в струнке. Люди что-то сделали с Журавлем, и он исчез в темном проеме ящика. Застучали молотки, ящик откатили к машине и подняли тяжелый груз в кузов.