Зеленые млыны

Чавдар вел свое звено бомбардировщиков с первого боевого задания на базу, был атакован в воздухе, отстал и на одном моторе едва дотянул машину до этого клина красного клевера. Случилось это в полдень, от жары в воздухе стоял звон, все живое забилось в тень, агроном Журба спал под возком, а лошадь его перебирала свежее сеио, как вдруг над ними пронесся гигантский самолет и, едва не врезавшись в бугор, поплыл над полем, на котором Журба уже второй год выхаживавг клевер на семена. Мальва как раз копала в огороде молодую картошку на обед. «Сели! Сели!» — закричала она и побежала к самолету, поднявшему над полем серый шлейф пыли. Придя в себя, туда же побежал и Журба, в красной майке, перепуганный, бледный — он только что пережил такое мгновение, когда казалось, что самолет падает прямо на него. Пока они добежали, летчики уже выбрались из кабины и осматривали фюзеляж, прошитый в нескольких местах пулеметными очередями. Пилотов было трое. Один, вероятно, старший, извинился перед этими двумя мирными жителями, чье жилище он заметил под крылом в самый критический момент. Поинтересовался:

— Дом стоит?

— Стоит… — ответил Журба.

— А что за село? — Старший смерил взглядом Мальву.

— Зеленые Млыны… — И вдруг: — Егор! Неужто Егор Чавдар? — вскрикнула Мальва.

— Он самый. Майор Чавдар…

Он никак не ожидал увидеть здесь Мальву, да еще вот такую, домашнюю, с интересом рассматривал её мужа, о котором в свое время у него сложилось совсем другое представление.

— Мой Федя, — смутилась Мальва.

— Вижу, вижу… — Чавдар снял шлемофон, волосы у него были светло желтые, как та повилика в клевере, что налипла ему на голову, из чего Мальва с Журбой заключили, что посадка была для майора нелегкой.

— В гости или как? — спросила Мальва.

— С войны… — спокойно ответил Чавдар. — Только что отбомбились под Перемышлем, шли на базу, и вот такая оказия. Все пшеница да пшеница — негде и сесть… Только тут вот красное поле… И вы! И ваш Федя!..

— А что, снова маневры? — спросила Мальва., — Фашистов бомбили…

— Немцев?

— Немцев… — Ну, что я тебе говорила, Федь?

— Стойте, стойте! — вдруг закричал Федор, бросившись наперерез толпе, хлынувшей из села. — Вы что, ослепли? Это же клевер на семена! На семена!

Кто пешком, кто на велосипеде, а кто и на лошади, верхом, без седла — все валили сюда, думая, что это одно из тех романтических приключений, которые запомнились в Зеленых Млынах еще с маневров. Тогда тоже приземлился самолет, и тоже на клеверище, только тогда клевер был по ту сторону железной дороги. Вот и Аристарх с двумя дочурками, он как раз варил в саду варенье из зеленой сливы, так что запоздал и от него пахло этим сладким варевом и дымом. — Чей самолет?

— Наш, наш.

— Что-нибудь срочное?

— Срочное… Война… — сказал Журба. Кажется, он сам осознал суть этого слова только сейчас, увидав, как оно поразило Аристарха.

— Как же это? Почему я ничего не знаю? Почему Глинск молчит?.. Пойдем! — И он уже не бегом, а размеренным решительным шагом направился к самолету.

Подошел, поздоровался, потребовал документы.

— Я знаю их, — сказала Мальва.

— Ты знаешь, а я нет. Дело серьезное…

Чавдар принялся расстегивать комбинезон, но тут над полем со стороны железной дороги стремительно, словно ими выстрелили из катапульты, появились два самолета — нос в нос, крыло в крыло, да так низко, что первое мгновение могло показаться, что и они здесь сядут, однако через минуту они с двух сторон открыли шквальный огонь по самолету и по толпе. Чавдар только успел крикнуть: «Яша!» — и упал на красное поле, а Яша, вероятно, стрелок радист, мигом очутился в кабине и, как только вражеские машины развернулись для новой атаки, ударил по ним из орудия. Один из истребителей покачнулся в воздухе, круто набрал высоту, задымил, упал на торфяники и взорвался. Второй исчез за горизонтом. Когда Мальва повернулась к Чав дару, он был еще жив, показывал побелевшими пальцами на грудь: «Тут, тут,, под комбинезоном… Молодец, Яша… Аи, молодец!..»

Фабиан вернулся из Глинска, облеченный высоки " ми полномочиями, поскольку, с одной стороны, и по возрасту, и по зрению не подлежал мобилизации, а с другой — проявил дальновидность. Возможно, тут сыграло свою роль и знаменитое кресло, о котором знали в Глинске. Так в этот тяжкий час он заменил одновременно и Варивона, который скрыл свой недуг и в первые же дни ушел на фронт добровольцем, и Лукьяна Соколюка, которого назначили старшим гуртовщиком, — . он погнал на Восток скотину, собранную со всего района, передав Фабиану по акту печать сельсовета и все общественное достояние — вместе с небывалым урожаем на полях.