Зеленые призраки

— Потому что ваши извинения происходят с глазу на глаз, а ваше посещение было у всех на виду. Вот ваша лошадь, которая ржет у наших дверей, и вот ваш расшитый золотом конюх, привлекающий все взгляды. Вы сами знаете, что такое маленький провинциальный город. Через какой-нибудь час все будут знать, что блестящий офицер приезжал грозить ничтожному адвокату, ведущему против него дело, и вы можете быть уверены, что завтра, когда я отнесусь, как полагаю это сделать, с почтением к вам и к вашим родным, не один злопыхатель скажет, что я испугался вас, и будет смеяться, видя меня выступающим против вас. Я покоряюсь этому унижению, но, исполнив свой долг, я считаю затем своею обязанностью доказать, что я вовсе не трус, недостойный заниматься почетной профессией и способный обмануть доверие своих клиентов из боязни удара шпагой. Подумайте, граф, что я очень молод и что мой характер должен определиться теперь или никогда.

— Вы заставили меня понять мою ошибку, — ответил граф Эллань. — Я не сознавал значения своей выходки, и я принесу вам извинения публично.

— После процесса это будет поздно: все же можно будет думать, что я поддался страху. До процесса это слишком рано, так как станут думать, что вы боитесь моих разоблачений.

— В таком случае, я не знаю, как уладить это дело, и все, что я могу сделать для вас, это дать вам то удовлетворение, какое вы требуете. Вы можете рассчитывать на мое слово и на мое молчание. При выходе из суда завтра вы найдете меня на том месте, какое вы мне укажете.

Мы условились на этот счет, после чего молодой офицер сказал мне прочувствованно и печально:

— Поистине мне предстоит нехорошее дело! И правда, если мне случится убить вас, я думаю, что вслед за тем я сам лишу себя жизни. Я не могу простить себе того, что вынудил такого сердечного человека, как вы, биться со мною насмерть. Надеюсь, что Бог не допустит, чтобы результат нашего поединка был трагичным! Но это мне послужит уроком. А пока, что бы ни отучилось, верьте в мое раскаяние и не думайте обо мне слишком дурно. Несомненно, что в свете нас воспитывают плохо. Мы забываем, что среднее сословие не хуже нас и что мы должны считаться с этим. Ну, дайте же пожать вашу руку до того, как мы примемся резать друг другу горло.

Графиня Ионис должна была на следующий день присутствовать на суде. Я получил от нее несколько дружеских писем, в которых она уже больше не отвращала меня от моих адвокатских обязанностей и ограничивалась только просьбами щадить честь ее родственников, оскорбление которых, по ее словам, навлекло бы позор на нее саму. Легко было понять, что она рассчитывала на свое присутствие, чтобы сдержать меня в том случае, если бы ораторский пыл завел меня слишком далеко.

Но она ошиблась, думая, что имеет на меня какое-либо влияние. Я руководствовался высшим велением, воспоминанием, действовавшим на меня сильнее и иначе, чем ее чары.

Я говорил еще с моим отцом о процессе весь вечер и убедил его предоставить мне свободу в толковании нравственной стороны дела. Он простился со мной, сказав мне шутливым тоном, который я понял не больше, чем его странные слова:

— Дитя мое, берегись. Я знаю, что графиня Ионис для тебя подлинный оракул. Но я боюсь, что ты трудишься здесь для другого.

При виде моего удивления он прибавил:

— Мы поговорим об этом позднее. А теперь думай о том, чтобы произнести завтра речь получше и сделать честь своему отцу!

Ложась в постель, я с удивлением увидел бант из зеленых лент, приколотый к моей подушке булавкой. Я взял его и ощутил внутри кольцо. Это было то самое кольцо с изумрудной звездой, которое я считал лишь горячечным бредом. Значит, это таинственное кольцо существовало: оно было мне возвращено!

Я надел его на палец и раз сто трогал его, чтобы убедиться, что я не стал жертвой игры воображения. Затем я снял кольцо и принялся рассматривать его со вниманием, с каким не мог рассмотреть его в замке Ионис. На этот раз я разглядел на кольце надпись, сделанную старинным шрифтом: Твоя жизнь — моя.

Не было ли это запрещением драться на дуэли? Бессмертная еще не хотела позволить мне соединиться с нею? Это очень огорчило меня, поскольку в последнее время жажда смерти владела мной и я надеялся, что сами обстоятельства побуждают меня избавиться от жизни без самоубийства и без трусости.

Я позвал Батиста, который еще не ложился.

— Послушай, — сказал я ему, — ты должен сказать мне правду. Ты честный человек, и мой рассудок в твоих руках. Кто входил сюда сегодня вечером? Кто принес это кольцо и положил его на мою подушку?

— Какое кольцо? Я не видел никакого кольца.

— Ну, а теперь ты его видишь? На моем пальце? Не правда ли, это то самое кольцо, которое ты уже видел в замке Ионис?

— Конечно, я его вижу и сразу его узнал. Это то самое кольцо, которое вы потеряли там и которое я нашел между двумя кирпичами. Но, клянусь вам честью, я не знаю, как оно очутилось здесь. Когда я готовил вам постель, на подушке ничего не было.