Зеленые цепочки

Это был артиллерийский обстрел. Первый снаряд ударил около Электротока* и убил проезжавшую лошадь. Кучер каким-то чудом остался жив. Второй снаряд упал около трамвайной остановки, недалеко от памятника Суворову, и ранил постового милиционера. Затем снаряды стали ложиться ближе к Невскому. Люди бежали и прятались кто куда. Более хладнокровные, в том числе и Мишка, бросились помогать пострадавшим. Раненого милиционера унесли в подворотню. На асфальте осталась небольшая лужа крови. Лошадь долго еще билась в судорогах, и ей ничем нельзя было помочь.

Осмотрев воронку, постояв немного около убитой лошади, Мишка направился к трамвайной остановке.

– Это цветочки. Ягодки будут впереди, – зловеще сказал пожилой мужчина в больших роговых очках.

– Да. Лапы у немца длинные. Середину города из пушки достал. Теперь держи ухо востро. Теперь мы на фронте.

Мишка внимательно посмотрел на двух говоривших мужчин. Оба они были пожилые, хорошо одеты, с портфелями.

– По правилам – город не удержать, – сказал один. – Артиллерия бьет по центру, а если они решатся на штурм, от Ленинграда ничего не останется.

– Не так страшен черт, как его малюют.

– Вы, видимо, имеете смутное представление о силе и технике немцев.

– Я-то имею представление. С четырнадцатого года по семнадцатый с немцами дрался. Пойду и теперь, если понадобится, а Ленинграда не отдадим.

– И я пойду, – вмешался Мишка.

– Правильно, парень.

– Ну, если мы еще и грудных младенцев в атаку пошлем…

Мишка хотел было отру гнуться, но его перебил второй:

– Тихо, паренек! Ни к чему спорить. Человек от страха рассудок потерял и всякие глупости говорит. Пускай…

Подошел трамвай, и они разошлись в разные стороны. Мужчина в очках сел в первый вагон, а Мишка направился в последний. В вагоне говорили об обстреле, хмуро разглядывая из окна воронку от снаряда и выбитые стекла в домах.

Только теперь Мишке пришло в голову, что не следовало, пожалуй, оставлять этого человека в роговых очках, который говорил, что «по правилам – город не удержать». Кто его знает, что это за человек? Ведь всем было страшно, и, однако, никто со страха так не говорил. Мишка выругал сам себя. Но было уже поздно.

У площади Льва Толстого Мишка слез и пошел в детский сад.

Сестренка обрадовалась приходу брата, но первый ее вопрос больно отозвался в Мишкином сердце.

– Миша, а где мама?

– Мамы нет, Люсенька.

– Мама на работе? Да? А мама придет?

– Если баловаться не будешь, придет, – ответил он, чувствуя, что бесполезно говорить ей о смерти матери.

Чтобы отвлечь девочку, он вытащил из кармана конфету, которую отложил для нее за завтраком.

– На вот…

Девочка немедленно сунула конфетку в рот.

– Ну, как ты устроилась? Хорошо?

Девочка кивнула.

– Ты скажи мне, если кто обижать будет.

Говорить больше было не о чем. Мишка вспомнил наставления матери, которые она раньше делала ему, уходя на работу, и повторил их сестре. Девочка молча кивала, но слушала невнимательно, несколько раз оглядывалась на дверь. Там были подруги, и, видимо, ее оторвали от игры. Погладив по голове сестренку и неловко чмокнув ее в щеку, Мишка вышел.

Отсюда он направился на Сытный рынок. Здесь можно было встретить людей из всех районов города, всех возрастов, всех профессий. Мишка осторожно пробрался к тому месту, где накануне он видел однорукого, но там его не оказалось. Углубившись в промежуток между ларьками, мальчик ждал и наблюдал, разглядывая людей и прислушиваясь к разговорам. Однорукого не было. Тогда он пошел по рынку и, выбравшись из толчеи, залез на лестницу рыночного корпуса. Отсюда было хорошо все видно, но из-за тесноты лица людей было невозможно разобрать. Мишка упорно искал в толпе запомнившуюся ему фигуру инвалида.

– Мишка! – услышал он знакомый голос.

Оглянувшись, он увидел Ваську, который протискивался к нему из толпы.

– Куда ты пропал? Мы тебя искали-искали вчера… Думали, разбомбило… Завтра со Степкой хотели в больницах искать.

– По делам ходил, – серьезно ответил Мишка. – А ты чего тут?

– А я очереди продаю.

Васька забрался на лестницу и, устроившись рядом с другом, объяснил, что это значит.

– У ларьков очереди за картошкой, а как тревогу объявят, их разгоняют. Я, понимаешь, вон в тот подъезд запрячусь и жду. Как отбой заиграет, так бегом – и сразу к ларьку. Всегда первый. Хорошо платят. Видал?

Васька достал из кармана пачку «Зефира», открыл ее и протянул Мишке.

– Бери.

– Я бросил курить.

– Почему?

– Так. Ни к чему это. Небо только коптить, – резко сказал Мишка.

Васька с изумлением посмотрел на приятеля, смутился, закрыл коробку, повертел ее в руках и спрятал в карман.

Некоторое время они сидели молча. Васька чувствовал, что с приятелем произошло что-то, о чем надо было говорить в соответствующей обстановке.

– Где Степан? – спросил через минуту Мишка.

– Дома, наверно. А что?

– Ничего. Потом все расскажу. Пойдем к нему.

Они выбрались на улицу и молча пошли к дому.

7. РАКЕТЧИК