Зеленые ворота

Порт был невелик, зато за ним в глубине суши разрасталась Гаага — утопавший в зелени город прекрасных дворцов и общественных зданий, над которыми возвышался великолепный собор Святого Иакова, построенный в четырнадцатом веке. Да, Гравенхаге, как её тут называли, возбуждала удивление и зависть жителей других провинций, но вот порт… Там не было ни облицованных камнем набережных, ни волноломов, как в Роттердаме или Брейле.»Зефир» стоял на рейде, прикрытом только во время отлива илистой банкой, на которой разбивались волны, и Мартен проклинал Шульца за выбор места погрузки. Якоря скользили по илу на мелководье, пропахивая в нем глубокие борозды, коварная мель выныривала на несколько часов и вновь скрывалась под водой, корабль раскачивался и рвался на цепях, словно предупреждая, что первый же приличный шторм или даже сильный шквал мог выбросить его на берег.

Нужно было спустить шлюпку и попасть на берег, чтобы найти агента, который оформит все формальности и оплатит стоянку, а также сможет доставить зафрахтованные товары, перевезти их барками к борту «Зефира»и погрузить.

Мартен опасался, что предстоит немало возни, но вопреки ожиданиям не встретил никаких трудностей. Портовый чиновник, предупрежденный лоцманом, ожидал его на деревянной пристани; взглянув на сертификат, подписанный Генрихом Шульцем, кивнул, словно уже обо всем знал, и указал дом, в котором помещалось торгово-транспортная и маклерская контора Эрнеста Занделя.

Там Мартена приняли если не как давнего знакомого и приятеля, то во всяком случае как привилегированного клиента, которого надлежит избавить от всяких хлопот. Фамилия Шульца действовала не хуже, чем в иных местах солидные взятки и чаевые, и даже лучше. Мартену не пришлось ни о чем заботиться: и колесный транспорт до пристани, и водный до стоящего на якоре корабля, и погрузка ящиков и мешков, укладка и закрепление их штауэрами было делом агентов-экспедиторов.

— Устроим все за пару дней, — пообещал ему глава фирмы. — Но если вам нужны деньги, — добавил он, — могу уже сегодня выплатить аванс за фрахт.

Мартену деньги были нужны, поскольку почти всю ссуду, полученную от Пьера Каротта, он потратил в Ла-Рошели на неотложные закупки. Правда, «Зефир» благодаря этому был надолго обеспечен провиантом и всеми корабельными материалами, но Гаага наравне с Роттердамом славилась ювелирными изделиями, особенно из жемчуга, он же хотел привезти Марии какой-то сувенир, чтобы не выглядеть в её глазах нищим.

Услужливый агент, прослышав про жемчуг, поехал вместе с ним в город и предложил свои услуги проводника. Его знакомства и бескорыстное посредничество позволили Мартену не только подобрать красивейшую диадему, усаженную белыми жемчужинами несравненного блеска, но и сэкономили ему немало золотых гульденов, поскольку голландец сторговался почти на треть дешевле. Он отвергал какое бы то ни было вознаграждение за услугу, зато охотно принял приглашение отобедать и проводил Мартена в пригородное заведение в Бош ван Хааг, где — как он утверждал — можно отведать лучший во всех Нидерландах суп из бычьих хвостов.

Суп оказался достоин своей репутации, а доббель-квит, который пили под него, напомнил Мартену давно прошедшие времена и первую свою юношескую любовь в Антверпене. Это сентиментальное настроение ещё усилили то надрывные, то снова зажигательные мелодии, которые наигрывал квартет цыган в дальнем углу зала. Зандель заметил задумчивость своего клиента и, проявив большую деликатность, не стал занимать его разговором. Лишь в перерыве, когда цыгане отложили инструменты, спросил, понравилась ли ему их музыка.

Мартен ответил утвердительно и оживился, взглянув на женщину, которая играла на гитаре и теперь обходила столы, собирая деньги. На ней был красный лиф, расшитый цехинами, и грязноватая пестрая цветастая юбка. Худое морщинистое лицо с грустными глазами и слишком светлой для цыганки кожей показалось ему знакомым, или скорее похожим на другое, знакомое много лет назад. Не мог припомнить, чье, и даже не задумался над этим, ведь это мимолетное впечатление едва проникло в его сознание.

Но она его заметила — может быть потому, что ощутила на себе его взгляд, а может только потому, что сидел он с Занделем, который явно был тут частым гостем. Подойдя к их столу, кивнула агенту, а потом, взяв ладонь Мартена, спросила шепотом:

— Forebode, sir? Forebode Vour destiny?17

— Почему ты говоришь с ним по-английски? — удивился Зандель.

— Потому что он англичанин, — ответила она спокойно и весьма уверенно.

Мартен усмехнулся.

— Если твое гадание так же верно, как то, что я англичанин… — хмыкнул он, но не договорил и не забрал руки.

— Ты иностранец, — поспешно поправилась она. — Но долго жил в Англии. И в других странах тоже. Ты моряк, — теперь она заговорила торопливо. — Был очень богат. Очень, очень богат! Теперь — ох! — уже второй раз потерял почти все. Остался у тебя только корабль.

— Это уже больше похоже на правду, — буркнул Мартен.