Зеленый берег

Она далека от того, чтобы переоценивать себя, просто ей радостно сознавать собственную причастность к любимому учительскому делу. Ради него и в институт поступила. После удачного экзамена выйдет на улицу, оглядится кругом: «Ах, до чего хорошо жить! — Потом спохватится: — Уже смеркается! Незаметно как прошел день. А я, кажется, впервые вспомнила сегодня о муже, о доме, — Ее охватывает беспокойство: — Как там Джагфар? Наверно, устал ждать?» Ведь на кухне у нее хоть шаром покати, голодной мышке нечем поживиться. Она покупает в магазине что попадется под руку — и скорее, скорее домой. Если Джагфар на этот раз не хмурится, встречает ее приветливой ворчливой шуткой, она готова прыгать от радости. И шубку еще не снимет, а уже принимается рассказывать, какой у нее нынче удачный день. Джагфару невольно передается ее оживление, и если она расскажет при этом о чем-нибудь забавном, оба смеются. В такие минуты Гаухар, кажется, что мир и согласие вернулись в их дом. Вдруг она спохватывается:

— Ты проголодался, бедняжка! Потерпи еще немного, сейчас все будет готово.

Джагфар хвалит ее за расторопность, за вкусный и сытный обед. Гаухар знает, что обед нельзя назвать ни вкусным, ни сытным, но она радуется похвалам его.

Вечер проходит спокойно, как в лучшие времена. Джагфар словоохотлив, говорит о своей лекции, прочитанной студентам. Рассказывает в обычной своей шутливой манере, порой вышучивая и самого себя. Надо признаться, Гаухар не очень-то понимает, о чем была лекция, но ей нравится остроумце мужа. Как прежде, в пору своей разгоравшейся влюбленности, она слушает Джагфара, удивляясь, даже любуясь находчивостью его, юмором: «Смотри-ка, право, молодец Джагфар, с ним не заскучаешь».

Но даже эти счастливые вечера бывают омрачены. Глуха и вдруг почувствует какую-то внутреннюю напряженность мужа, и ей кажется, он отягощен внутренней борьбой. Это походило на попытки человека выбраться из вязкого болота. Он не первый день ведет эту борьбу, вот еще одно усилие и выберется, встряхнется! Как бы в предчувствии своей победы, Джагфар снова веселеет, ходит с высоко поднятой головой. Потом — словно оборвалось что в душе — он замыкается, мрачнеет, словечка приветливого не скажет и делами жены совсем не интересуется.

Не утерпев, Гаухар спрашивает:

— Что с тобой, Джагфар? Ты словно в воду опущенный.

Он буркнет что-то неразборчивое или огрызнется, а то ляжет на диван, заложит руки под голову и молча смотрит в потолок. У Гаухар начинает щемить сердце. Оживают прежние тяжелые подозрения, невольно она вспоминает о ненавистной Фаягуль, о ее высокомерных взглядах. Выбрав минуту, когда муж добреет, Гаухар опять осторожно принимается за свои расспросы:

— Сказал бы все же — чем ты был расстроен в эти дни?

Джагфар отделается шуткой или сошлется на какие-то неполадки на работе, помянет недобрым словом начальство, которое «дело не дело — любит подсыпать соли в кровь». Нельзя сказать, чтобы объяснения эти удовлетворяли Гаухар, но в поисках душевного спокойствия она принимала на веру отговорки мужа. Если же смятение душевное не утихало, она призывала на помощь более глубокие рассуждения. «Что поделаешь, мы живем в очень сложном и многообразном мире. Дороги наши не всегда прямые и гладкие. Только совсем легкомысленный человек, закрыв глаза, плывет по волнам жизни. Джагфар не из таких. Он не может оставаться равнодушным к житейским неполадкам и противоречиям, а с другой стороны, не привык хныкать, жаловаться, находить разрядку в желчных словах, как это делают другие. Вот и носит молча тяжесть в душе. Надо ли удивляться, что Джагфар такой неровный? Это в порядке вещей. Должно пройти со временем.

После таких мыслей Гаухар смелее смотрит на мир, с большей верой в лучшее ждет завтрашний день. Заметив, что муж опять помрачнел, она уже не всегда следует его примеру. «Нет, — говорит она себе, — пусть дороги наши тернисты, надо вести себя ровнее, что пользы поддаваться дурному, настроению, то и дело терзать себя?..»

Чтобы тверже укрепиться в этом мнении, Гаухар вспоминает прежнюю свою жизнь с Джагфаром. Раньше они легче понимали друг друга, глубже чувствовали взаимную близость; грустные минуты случались и тогда, но проходили очень быстро, не оставляя рубцов на сердце. А теперь есть какая-то печальная закономерность в их настроениях; можно безошибочно сказать — после душевного подъема обязательно наступит упадок. Ясно, что надо преодолевать это непостоянство или… Что кроется за этим «или», она и не хотела, и боялась разгадывать.

* * *

Наконец-то окончилась зимняя экзаменационная сессия в институте, настал и последний день каникул. Завтра в школу. Гаухар и в малой степени не успела отдохнуть, даже осунулась за это время. Но разве это имеет значение для молодой энергичной женщины? Через несколько дней силы у нее восстановятся, она будет здоровой и цветущей.