Зеленый берег

— Вы знакомы с этим человеком? — И я знаком, и ваш директор тоже. Кроме того, летнего учатся в вашей школе.

— Обязательно пригласим! — стараясь не придавать своим словам значительности, добавила — Может быть, и вы придете вместе с ним?

— Зачем? — улыбнулся Агзам. — Ведь я никакой не герой, а в армии служил уже после войны.

Ну да, так и предполагала Гаухар. И все же ей хотелось думать об Агзаме, как о человеке особой, драматической судьбы. Вероятно, это предположение было вызвано тем, что Гаухар случайно узнала о семейной драме, пережитой Ибрагимовым.

Гаухар рассказывали, что жена Агзама была видным геологом. Она работала не так далеко от Зеленого Берега, в той местности, где теперь строится город Юности. Однажды во время бурного половодья на Каме, геолог Ибрагимова не вернулась из экспедиции. Участники экспедиции сообщили: вечером она под каким-то предлогом отлучилась из лагеря и больше не вернулась. Только через неделю труп ее обнаружили в лесу, в тридцати километрах от лагеря. Следов насильственной смерти на теле как будто не нашли. Был ли тут какой-либо несчастный случай или все же преступление, почему так и не установили. Шуму было много. Агзам сделал все, что мог, для тщательного расследования. Но ничего определенного не выяснили. А время шло. У следователей возникали новые дела. Так и заглохло все. Друзья Агзама в его присутствия до сих пор не касаются этого происшествия, зная, что он тяжело переживает каждое напоминание о несчастье.

Гаухар тоже всегда держится настороже, опасаясь разбередить нечаянно рану Агзама.

* * *

Сумерки не торопятся окутать землю. После заката солнца можно еще долго любоваться весенним половодьем на Каме. Запах молодой травы, клейких почек кружит голову. От реки веет освежающей прохладой. А се стороны города, то затихая, то усиливаясь, доносится отчетливый гул машин. На реке появились первые пароходы, пройдет несколько дней — и пристани оживут; сейчас от причалов тянет только запахом свежей краски — заканчивается ремонт к началу навигации.

— Гаухар, ведь Билал Шангараев здесь обычным своим ровным голосом неожиданно сказал Агзам.

Гаухар вздрогнула, невольно повторила!

— Билал Шангараев? Да, Билал.

— Что ему нужно здесь? — стараясь быть спокойной, спросила Гаухар.

— Говорит, что приехал в командировку по каким-то проектировочным делам, связанным со строительством города Юности. Намерен поселиться в этих краях. Говорит: «Перестало мне нравиться в Ленинграде.

Не нравится Ленинград? — мысленно удивилась Гаухар. Не такой это город, чтоб не нравился. Да и сан Билал, помнится, с таким увлечением говорил о второй столице страны. Нет, здесь что-то другое. Нежели он до сих пор не избавился от своего чувства и все еще питает какие-то надежды? Странный человек. Странное упорство, заставляющее не верить в чистоту его чувства. На что он рассчитывает? Ведь в свое время Гаухар неоднократно со всей ясностью высказалась, что надеяться ему не на что. Какая-то болезненность угадывается в его фанатичном упрямстве: а я, дескать, добьюсь своего. Неужели он, как Алчын, думает, что в теперешнем своем положении Гаухар будет уступчивее? Это была бы с его стороны глупая и оскорбительная расчетливость! Впрочем, Шангараев, вернее всего, ничего я не слыхал о приезде Алчына в Зеленый Берег и о его любовных домогательствах. Рассуждая по справедливости, Билал виноват перед Гаухар. Она изрядно натерпелась от него. Своим вызывающе настойчивым ухаживанием он как бы нарочно старался разжечь ревность Джагфара. И теперь Гаухар знает, что поведение Билала дало повод Дидарову сплетничать. Впрочем, что там говорить, необоснованная ревность Джагфара просто ускорила разрыв его с Гаухар, который, судя по всему, был неизбежен. И все же… все же Гаухар по-женски не может простить Билала.

Эти сбивчивые, досаждающие мысли теснились в голове Гаухар, не давали ей овладеть собой. Не сдерживая возмущения, она опрометчиво сказала:

— Если я когда-нибудь еще раз встречу Билала Шангараева, ему предстоит выслушать от меня неприятные слова. На этот раз я не буду деликатничать. Я решительно ничем не обнадеживала его. Между нами ничего не было и быть ничего не может. Пусть он… — Она остановила себя на полуслове. К чему такие откровенности? Ведь Агзам не может знать о характере ее отношений с Билалом. Нехорошо получилось, глупо. Но Ибрагимова не удивили эти ее признания. — Погодите, Гаухар, не горячитесь, — осторожно сказал он. — Может быть, Билал не так уж виноват. Ведь человек бывает не властен над собой, если он сильно любит.

Гаухар испытующе посмотрела на Агзама. Этот взгляд говорил о многом: о настороженности, сомнении и даже об отчужденности.

— Я не признаю постоянства односторонней любви, — суховато сказала Гаухар. — Полноценное чувство может быть только взаимным, полным доверия друг к другу, при понимании и заботе друг о друге. Насколько я сумела узнать Билала, он вряд ли способен на такую полноту чувства. Он узок, эгоистичен, односторонне требователен.