Зеленый берег

— А я, Рахима-апа, не скрою от вас, весь год ждала чего-то… Тайно, в душе, ждала. И часто склонялась к тому, чтоб пожалеть Джагфара… Ну почему я такая? Разводов случается немало, но, должно быть, по-настоящему честные люди не легко переносят это несчастье. И все же не знаю, найдутся ли еще такие ранимые женщины, вроде меня, чтобы бесконечно долго мучиться.

— Ах, Гаухар, как бы там ни было, не роняй себя! — с волнением проговорила Рахима-апа. — Если женщина сама не будет бороться за свое достоинство, она многое потеряет. Я напоминаю тебе о том, что наш закон защищает права женщин. Но ведь у каждой из нас есть свой внутренний мир, свои мысли, чувства, характер. Нередко случается, что наносятся горькие обиды именно этому внутреннему женскому ей». На каждый такой случай не напишешь закон. Вот здесь прежде всего мы сами не должны давать себя в обиду!

Гаухар почта не спала в эту ночь. Ей думалось, что Рахима-апа куда правильнее и более сердечно рассуждала, нежели Галимджан-абы. «У каждой женщины есть свой внутренний мир, и на каждый случай закон не напишешь», — это золотые слова. Что следует осудить в женщине? Что принять?.. Рассудком Гаухар хорошо понимает, что, пытаясь в своих помыслах как-то обелять Джагфара, найти какое-то оправдание ему, она допускает глупость, вредит себе. Но ведь она не железная. Если бы она была совсем черствым человеком, не плакала бы сейчас. Она изо всех сил старается сдержать себя, но слезы текут и текут.

11

Вот и миновало долгожданное первое сентября, заставлявшее волноваться каждого преподавателя, особенно Гаухар, проработавшую всего лишь год в этой школе. Теперь класс для нее уже не дремучий, неизведанный лес, который способен шуметь даже в безветренный день. Все ребята стали своими, родными. Она знает их сильные и слабые стороны; эти озорные глазенки и лукавые улыбки уже не таят в себе какие-то опасные загадки, в них ведь само детство со всей его непосредственностью, чистотой, избытком энергии; порой даже выливающейся в неосознанное злое озорство. И все же дети остаются детьми. Далеко не всегда можно повлиять на них окриком, приказанием. Будь с ними старшим авторитетным другом — вот простое, но так труднодостижимое правило.

Слушая «отчеты» учеников о том, как они провели лето, Гаухар сочла необходимым наряду с другими похвалить и Акназара. На перемене она видела, как ребята окружили Акназара, — должно быть, расспрашивали о подробностях его смелого поступка. Она убедилась, что не ошиблась, выделив Акназара: нельзя оставлять без умеренного поощрения хороший поступок ученика. Убедилась и в другом: сам «герой» не становится хвастливым, когда поступок его предан гласности. Акназар, например, сказал ребятам о себе: «А чего тут особенного?»

В первые же дни занятий Гаухар рассказала ребятам о своем путешествии по Волге и поездке в город Юности. Это был целый цикл тщательно подготовленных бесед. Надо было содержательно и с подъемом рассказать о городах и селах, связанных с примечательными историческими событиями или с деятельностью выдающихся людей. Темы Сталинград и Горький потребовали от нее особенно подробного конспектирования. Не обошлось без разговора и о городе Юности. Если Сталинград — это песнь о героизме народа, борющегося за свободу Родины, то город Юности примечателен чертами еще одного зародившегося современного индустриального комплекса, который будет оснащен самой передовой техникой в сочетании с наукой. Глаза ребят горели, лица разрумянились, когда Гаухар рассказывала, как интересно и почетно будет работать на этих предприятиях.

Увлекаясь и радуясь вместе с ребятами, Гаухар сознавала, как с каждым днем вырастает в ее глазах значение собственного скромного труда. Это доставляло ей огромное удовлетворение. За эти дни даже в самые отдаленные уголки ее внутреннего мира, где временами еще оживали тени прошлого, как бы пробились солнечные лучи. Она не хотела больше думать ни о коварстве Исрафила Дидарова, ни о запутанной, мрачной жизни Джагфара. Она поняла со всей неотвратимостью: Джагфар получил именно ту скандальную, жалкую жизнь, которую заслужил, — ну пусть сам и расхлебывает!

Пожалуй, это было самое ценное, чем жизнь обогатила Гаухар в награду за долгие ее страдания. Груз прошлого теперь уже не тяготил ее, не пригибал к земле.

А тут еще, словно в подтверждение мыслей Гаухар, пришло из Казани письмо от Галимджана-абы и Рахимы-апа. В жизни Джагфара никаких изменений к лучшему, сообщалось в письме. Да и откуда взяться изменениям, если человек без всякого сопротивления со своей стороны катится и катится вниз. О Дидарове тоже упоминалось: «На заводе всерьез подняли вопрос о главном инженере. Теперь совершенно открыто говорят о том, что его вот-вот снимут, — слишком много неблаговидных поступков накопилось за ним. Уже и преемника его называют. Как-то я говорил тебе о Светлане Нилиной, молодом, очень способном инженере, — так вот ее и прочат.

Ну вот и Дидарова ожидает заслуженный конец. Заводской коллектив вытесняет из своей среды чужеродные существа.

* * *