Зеленый берег

Рассуждая так, Гаухар все же оставалась осмотрительной. Она не раз предварительно побывала в школе, познакомилась с расписанием, со школьными распорядками. Успела немного приглядеться и к городку: учителю необходимо знать местную жизнь. Но все это делалось как-то механически, не вызывало былого трепета.

Это не ускользнуло от внимания новых ее коллег. О Гаухар шептали": «Какая-то холодная душа у нее. Если она и к детям так относится…» Они хорошо знали и помнили прежнюю учительницу третьего класса — Лямигу, сожалели, что она ушла, и осуждали директора школы Бибинур-апа за то, что нашла такую странную преподавательницу вместо Лямиги. Другие добавляли: «Чего тут удивляться, — говорят, что новенькую рекомендовали родственники Бибинур. Не зря она поселила приезжую в доме у себя, другую не стала бы держать. Неужели плату берет за комнату? Вот уж не думали, что Бибинур так охоча до денег. Сколько работает у нас, никогда, даже в трудные годы, не держали квартирантов».

Всего за два дня до начала занятий Гаухар словно очнулась от тяжелого оцепенения. «Как это я? Что со мной?..» Помимо волн Гаухар все мысли ее опять были заняты школой, работой. Она снова почувствовала себя учительницей, Часто говорила с Миляушой о ее учениках, просматривала планы прежних своих уроков, советовалась с Бибинур-апа. Где-то в глубине души у нее возник образ совсем незнакомой ей Лямиги, о которой так много говорят в школе. Это, должно быть, высокого роста женщина, лицо строгое и внимательное, а глаза обжигающе блестят. Эти глаза откуда-то из дальнего угла пристально смотрят на Гаухар. Не выдержав, Гаухар даже оглядывается. Но глаза сейчас же гаснут, исчезают.

Вечером Гаухар старательно отгладила костюм, в котором через день должна появиться перед классом. Проверила наличие нужных учебников и методических разработок. Гульназ прямо-таки не отходила от нее, кажется, больше матери была рада гостье. Девочка много и охотно рассказывала о школе, о своем восьмом классе. Очень хвалила завуча, утверждала, что ребята любят его: «Он ни на кого не кричит».

Из этих рассказов Гаухар сделала для себя вывода школьники всюду одинаковы — не любят, когда преподаватели без особой надобности повышают голос, раздражаются, несправедливо наказывают. Таков же, вероятно, и класс третий «А», который предстоит вести Гаухар. Все же очень хотелось знать, чем отличаются ребята этого класса от других. Наверно, им трудно будет забыть свою привычную Лямигу-апа. Как-то они встретят новенькую? Непременно будут сравнивать ее с Лямигой…

В Казани она знала чем дышит ее класс, угадывала затаенные желания учеников. Шариф Гильманович не раз хвалил ее за чуткость, за умение подойти к ребятам, напоминал при этом: «К чему дети привыкнут в начальных классах, тех же привычек будет держаться и в последующем. Этого нельзя забывать». Бесспорно, Шариф Гильманович очень опытный учитель, его похвалами можно бы гордиться. А вдруг он опрометчиво судил о способностях Гаухар на основании не очень-то богатого ее опыта? Возможно, ей просто повезло в Казани: в класс случайно попало много способных ребят» а остальные равнялись по ним… Вот и весь секрет ее успехов.

В Зеленом Береге она принимает третий класс, в котором наверняка дадут себя знать воля, традиции, навыки прежней учительницы, Во всем ли хороши эти традиции? Надо ли целиком продолжать их закреплять, или же придется что-то подвергнуть ломке? Как отнесутся ребята к возможным изменениям?.. Да что там забегать вперед! Прежде всего надо изучить и понять педагогические приемы Лямиги. Сами ребята не смогут рассказать ей об этом. Значит, опять говори, советуйся, спрашивай у Миляуши, у Бибинур-апа, у других коллег. Лучше всего, если бы ей дали первый класс. Но она не осмеливалась просить об этом. Ей ведь предоставили свободное место, выбирать не приходится.

Вот какие раздумья, сомнения, догадки обступили Гаухар накануне первого дня занятий в новой школе. Сама того не замечая, она порой принималась даже рассуждать вслух.

Разумеется, она вспомнила свой класс. Завтра в него войдет тоже новая учительница. Ей тоже нелегко будет. Как примут ее ребята? Не будут ли скучать по своей Гаухар-апа? Не огорчатся ли не осудят ли ее за то, что она уехала?

Покидая казанскую школу, Гаухар неоднократно говорила и с Шарифом Гильмановичем, и с завучем о судьбе своего класса. Напоминала, что Шаукат, и Дамир и сейчас нуждаются в особом внимании. Ключ к ним уже найден, только бы его не потерять. Поймет ли новая учительница, как это важно?.. И тут же она не могла не подумать: «Вероятно, и Лямигу эти же мысли волнуют». Значит, она, Гаухар, не одинока в своих переживаниях.

Это простое и неожиданное открытие придало силы Гаухар и в какой-то мере успокоило ее. Во второй половине ночи она все же сумела заснуть.

Утром Гаухар примерила выглаженный костюм. Боже мой, до чего похудела! Придется переставить пуговицы на жакете, а то хоть не надевай.

— Гульназ, дай, пожалуйста, иголочку с ниткой. Смотри, как я похудела.

Гульназ извлекла из оконной занавески иголку с продетой черной ниткой.