Зеленый фронт

— А ну подъем! — услышав голос командира, полицаи начали подниматься с земли. — Что рты раззявили?! До леса бегом! Пока минометы работают, стрелять не будут!

Выставив вперед карабин, он побежал в сторону леса. Под уханье взрывов, раздававшихся где-то в глубине леса, Краевич буквально влетел в густой орешник. Не видя толком перед собой ничего, он несколько раз стрельнул куда-то вперед. Гибкие плети орешника назойливо лезли в лицо, закрывая обзор.

— Давай, давай вперед, — он зло подгонял сам себя, стараясь не думать, что именно в этот момент в него кто-то целился. — Где-то они здесь…

Взрывов мин он уже практически не слышал. «Что-то слабо они стреляют, — думал Краевич, отодвигая стволом карабина очередной зеленый куст. — Их же тут как грязи! Попрятались что-ли?! О! Вот и тропка хоженная…». Плотные кусты наконец-то сменились небольшой натоптанной дорожкой, которая вела куда-то к болотам. Полицай тяжело сглотнул воздух.

— Поди сидит где-нибудь рядом, скотина, и ждет, — с тревогой всматриваясь в кусту, шептал он. — Вот, падла, поймаем лично рвать буду…

Шаг замедлился. В нескольких метрах, прямо на его пути, что-то валялось.

— Чего это? — вырвалось у Петра. — Ох-ты! — носок сапога, которым он пытался осторожно ковырнуть найденное. — оказался заляпан чем-то склизким…

Его с шумом скрутило.

— Тьфу! — харкнул он, выдыхая из себя тошноту. — Похоже приложили все-таки одного, — немного в отдалении Краевич увидел тело, лежащее посредине неглубокого окопчика. — А, сволочь, прямо на тропке расположился! Так бы и положил всех нас здесь! — человек лежал раскинув руки, словно в последний раз пытался обнять землю.

Рядом валялся грязный ватник, посеченный осколками. Партизан был в одной линялой гимнастерке; видимо в пылу боя снял… Его спина была вся посечена осколками.

— Хлопцы, давай сюда, тикайте! Одного падлюку попали! — не сдержавшись крикнул полицай. — Ух-ты, а это у нас что такое? — он присел на корточки рядом с трупом. — Хм… Часы ладные какие…, — из под рукава выглядывал край циферблата. — Постой-ка, уж не старшой ли ты? — приладив массивные часы, вдруг пробормотал он. — Дай-ка на рожу твою глянем.

Медленно коченеющее тело перевернулось с трудом.

— Не-е, — протянул Краевич, вставая на ноги. — Валяйся, падаль, дальше!

Шум боя, который, казалось, уже давно стих, почему-то вновь стал нарастать. Где-то в стороне, точнее определить было сложно — стоявшие сплошной стеной деревья хорошо маскировали звук, активно стреляли.

— Пулемет, — Краевич внимательно слушал, чувствуя, что в операции что-то пошло не так, как планировалось. — Кажись, не наш…, — глухой кашляющий звук отличался от голоса немецкого МГ. — Вот дерьмо! Где же эти олухи?! Сейчас бы с тыла зашли! — вдруг почти рядом с ним бухнул винтовочный выстрел, и сразу же кто-то заорал; вопль резко поднялся почти в саму высь и ту же прервался. — Вот же дерьмо, вот же дерьмо…

Опущенный было карабин вновь словно приклеенный уставился вперед. Кто-то опять заорал, бросая Петра в дрожь. Потом ухнула граната, от чего что-то просвистело рядом с его ухом. От неожиданности он даже присел.

— Ведь совсем рядом, совсем же рядом, — шептал он, пытаясь спрятаться за деревом. — Где же ты? — едва он собрался выглянуть, чтобы осмотреться, как раздался стон. — О, Матка боска… Хрен разберешь, что здесь происходит! Эй, Семен, ты что-ли? — человек застонал еще громче. — Сема, отзовись! — Краевичу просто до одури захотелось заорать, да сделать это так, чтобы было слышно во всей округе. — Черт тебя дери! Где ты? — стонал, определенно, Семен.

Полицай сполз по стволу к земле и осторожно пополз вперед, стараясь лишний раз не задевать кусты. Стоны становились все громче и громче.

— Падла, — шепотом ругался на самого себя Петр, стараясь хоть что-то рассмотреть среди стволов деревьев. — Чего полез? Выслужиться захотел? Да? Железный крест на шею? Хорошо, хорошо… Вот крест и будет… Деревянный! — наконец-то, впереди показалось что-то белое. — Сема, не пальни смотри. Это я, Краевич! — крикнул полицай, узнавая своего товарища.

Это бы действительно Семен. Не узнать его было не возможно! Крупная голова с непослушными курчавыми волосами и оттопыренными ушами, которыми он мог шевелить. Он сидел, прислонившись к стволу осины и пытался перевязать свою руку. Левая висела плетью, рукав толстой рубахи медленно набухал от крови. Полицай один конец бинта зажал в зубах, а второй раз за разом пытался обернуть вокруг руки.

— А-а-а-а, — зашипел он, когда кусок ткани снова выпал из пальцев. — А-а-а-а…

Петр настороженно огляделся по сторонам. Вроде было тихо… Выстрелы слышались где-то в дали…

— Сема, здесь я… Дружище здесь я, — шептал Краевич, осторожно подходя к раненному. — Сейчас перевяжем тебя и на хату пойдешь, пироги жрать…

Тот ни как не реагировал. Склоненная вниз голова еле уловимо дергалась, а рука продолжала вновь и вновь тянуть кусок бинта.

— Давай, я перевяжу, — Краевич медленно положил карабин рядом с собой. — В руку это мелочь… Это заживет.