Зеленый король

— И я полагаю также, что все происходящее здесь, на Амазонке, лишено здравого смысла. Господи, я начал работать у вас в 1951 году, двадцать шесть лет назад, в первый момент даже не осознав, что решился на это. Меня как будто понесло куда-то, и вот уже более четверти века я только и делаю, что пытаюсь удержаться на поверхности. Вы, конечно, гений, может быть, вам открыто то, чего я не вижу. Но я самый обыкновенный человек. Я устал. Мне пятьдесят четыре года. Чтобы идти за вами до конца, нужна слепая вера. Джордж Таррас обрел ее. Я — нет. Наверное, потому что не способен на такое. Мне необходимо понимание, а не вера. Вы создали немыслимое состояние, все время оставаясь в тени, и я помогал вам в этом, как мог. Никогда в жизни я не рассчитывал, что буду так богат, как сейчас, и все это благодаря вам. Но я не понимаю, что происходит сегодня, к чему вы стремитесь. Я хотел быть вашим другом, и порой мне казалось, что оно так и есть. Теперь же возникли сомнения. И я даже сам не знаю, хочу уйти в отставку или нет.

— Я бы предпочел, чтобы вы этого не делали, — необыкновенно мягко сказал Реб.

— Если все же решусь уйти, ничего не нарушится. Все предусмотрено. Эстафета будет передана так, что вы буде те довольны, Умру я или уйду, на ваших делах это не отразится. Машина, которую вы запустили, просто чудовищна…

— Мы запустили ее вместе, Дэвид.

— Пожалуй, да. Какую-то маленькую роль, конечно, сыграл и я. Но при любых обстоятельствах она будет работать и дальше. Я даже убежден, что машина не остановится и без вас.

Ответа не последовало. Молчание Реба, которое Сеттиньяз принял за безразличие, больше всего задело его. «Но чего еще ожидать? Человеческие чувства ему незнакомы, и с годами он становится все безумнее».

К 1977 году — хотя заниматься этим он начал намного раньше — Сеттиньяз организовал на Пятьдесят восьмой улице свой собственный штаб, дабы все могло функционировать и без него. Врожденная осторожность, скрупулезность, честность, организаторские способности — как бы он сам к ним ни относился — заставили его чуть ли не с самого начала, еще в пятидесятых годах, принять меры предосторожности. Тщательность в работе дошла до того, что в своем учреждении он создал свою систему неконтактирующих компаний, аналогичную той, что развивал Климрод; он разделил все документы Реба на восемь совершенно не связанных между собой разделов, объединенных только в памяти компьютера. Именно он в 1952 году посоветовал Ребу устроить в надежном месте хранилище для особо важных документов, в частности для доверенностей, Реб купил маленький банк в Колорадо, отличающийся от других одним преимуществом: его подвалы самой природой были защищены так же хорошо, как командный пункт стратегической авиации. Мало того, Сеттиньяз убедил Реба в необходимости продублировать это хранилище — «о нем даже я не должен ничего знать, Реб». Он предложил разместить где-нибудь в другом месте, ну хотя бы в Швейцарии, у цюрихских партнеров Тепфлера, или в Лондоне под контролем Несима, а может быть, даже и у Ханя в Гонконге, если не у всех одновременно, по одной или несколько копий документов, хранящихся в Скалистых горах на глубине четыреста метров.

Во время январской встречи с Климродом в 1977 году Сеттиньяз чуть было не объявил о своей отставке.

Но все же не дал воли гневу или обиде. Промолчал.

Вернувшись в Нью-Йорк, Сеттиньяз с обычным рвением приступил к выполнению распоряжений Реба, касающихся «Яуа» и непонятной сети (непонятной для кого угодно, кроме Реба и его самого) связанных с этой фирмой компаний.

Действуя в полном согласии с Эрни Гошняком, с которым по ходу дела связался Реб, он объединил эти компании в холдинг[63] и потребовал, чтобы аудитор зачислил их капитал на депозит. В связи с этим он обратился к фирме «Прайс-Уотерхауз», пользующейся наибольшим доверием в силу своей безупречной репутации, с тем чтобы ее представители на основе собственных оценок назначили цену на акции созданной таким образом компании. Комиссия по ценным бумагам и биржам дала зеленый свет, и банк «Лазард Бразерс» в основном осуществил допуск к продаже. Это стало одним из главных событий финансового года. При том, что Сеттиньяз через посредничество Гошняка сумел сохранить для Реба Климрода контрольный пакет акций, в результате операции удалось выручить миллиард девятьсот сорок три миллиона долларов, не больше, не меньше.

Во всяком случае, достаточно для того, чтобы немного сбалансировать финансовое положение в компаниях Реба.