Зеленый круг

Когда Габриэль нажимает кнопку воспроизведения, мы видим на маленьком экране Дэвида с венчиком в руке. «Итак, здесь у нас мертвецы. Они типа живут в этом доме. Это Мимми и Карин… Кайса… ОК, Мимми и Кайса». Мы смотрим на экран и не верим собственным глазам. Потом переводим взгляд в сторону стола, за которым сидят мертвецы.

— Ерунда какая-то! И где они на записи? — обескураженно восклицает Габриэль.

— Этого не может быть, — говорит Дина и снова смотрит на семью.

— Я же говорил, — бурчит Дэвид, — тут чертовски жутко.

— Ну да. Они же мертвые, — говорю я.

* * *

Габриэль с Дэвидом сидят в кабине трактора. После нескольких попыток им удалось прицепить плуг, и теперь рычащий трактор катится по двору. На мгновение он останавливается, опускает плуг и снова движется снова движется вперед, выворачивая пласты почвы. Почва здесь не такая твердая, как вокруг защитных валов. И все же то, что плуг извлекает на свет божий, не имеет ничего общего с тем, что мы привыкли называть землей. В моем представлении земля — это темный пахучий перегной, в котором полно земляных червей и всяких насекомых. А тут — сероватая сухая грязь, напоминающая старый жевательный табак, вперемешку с липкой желтоватой жижей.

Можно ли здесь что-нибудь вырастить? Сомневаюсь. Но тут я вспоминаю о мокрицах, которых видела во дворе. Обгоняю трактор, встаю перед ним и машу руками, чтобы ребята остановились.

— Попробуйте вон там, дальше, — говорю я, показывая направление. — Может, около кухонного окна будет нормальная почва?

Но когда плуг врезается в землю неподалеку от входа в кухню, результат тот же — серая грязь и еще больше желтоватой жижи.

— Что это, черт возьми, такое? — недоумевает Дина, указывая на жижу.

— Не уверена, что хочу знать, — отвечаю я.

Я подхожу к трактору и кричу:

— Теперь туда!

Плуг врезается в землю в другом месте, и мы видим, что борозды понемногу становятся темно-серыми. Я предвкушаю, что вот-вот увижу коричневые оттенки. Чувствую, как сильно от волнения бьется сердце. Но темные дорожки заканчиваются, и на смену им опять появляется желтоватая жижа.

— Еще дальше, в ту сторону! — кричу я. — За темными полосами.

Дэвид поднимает плуг и дает задний ход. Снова опускает и жмет на газ. Трактор, фыркая, поворачивает и едет вперед. Я подхожу и показываю, куда именно нужно ехать. Серо-коричневые оттенки в бороздах становятся все ярче.

— Земля! — кричу я и хлопаю в ладоши. — Мы нашли землю!

Я вижу, как Дэвид с Габриэлем в кабине тоже смеются, а потом Дэвид сильнее нажимает на газ, так что мотор издает громкий рев. Через секунду он пару раз кашляет и замолкает. Дэвид снова поворачивает ключ зажигания. Мотор громко рычит, но не заводится. Габриэль открывает дверь кабины и спрыгивает ко мне вниз.

— Опять что-то не так, — говорит он, залезает на переднее колесо и открывает капот. Затем откручивает крышку бака и заглядывает внутрь.

— Пусто, — вздыхает он. — Топливо закончилось.

— Может, здесь где-нибудь есть еще? — спрашиваю я. — У бабушки с дедушкой был свой дизельный насос. Во дворе стоял огромный бак с дизельным топливом.

— Поищем, — говорит Дэвид. — Тут он тоже должен быть.

— Вот досада, — сетует Дина. — Едва пошло что-то похожее на землю.

Она наклоняется и осторожно переворачивает кусок почвы.

— Представь себе, мы могли бы здесь что-нибудь выращивать.

— Баклажаны! — говорю я.

* * *

В эту ночь ко мне приходит бабушка. Я не уверена, сон ли это, — на сон не похоже. Скорее, видение. Бабушка стоит посреди огорода. В руке у нее корзинка с малиной. В огороде растут капуста, укроп, горох, бобы, огурцы, мангольд[10], морковь, репчатый лук, свекла, пастернак, руккола, обычный зеленый салат и многое другое, названия чего мне неизвестны. Она смеется, глядя, как я подбегаю к кустам малины и принимаюсь срывать и уплетать ягоды.

— Такой вкусной малины, как у тебя, нет нигде! — говорю я.

— Все дело во времени, — говорит она. — За малиной i нужно много ухаживать.

— Ни у кого нет столько времени, как у тебя.

— Это потому что у меня мало дел, — смеется бабушка.

Я тоже смеюсь, ведь мне известно, что бабушка трудится как пчелка и занимается хозяйством с раннего утра до позднего вечера. Пока я лежу в гамаке и читаю комиксы про Дональда Дака, она успевает переделать тысячу дел.

Мне хочется рассказать ей, как я сама растопила дровяную плиту и сварила суп из мидий, но не получается.

— Скоро созреют баклажаны, — говорит бабушка, кивая на грядку.

Она удивительно ловко готовит баклажаны. Режет их в длину, раскладывает на газете и солит. В следующий раз, проходя мимо, она их отжимает, а чуть позднее складывает в большую гусятницу. Там баклажаны пропитываются маслом, пока бабушка, как фокусник, вдруг — раз! — и добавляет к ним фарш, помидоры, оливки и гору репчатого лука.

— Сим-салабим, — произносит бабушка и ставит гусятницу, от которой исходит чудесный аромат, на стол.

— Ты готовишь самые вкусные в мире баклажаны! — говорю я.

— Твой дедушка их очень любил, — отвечает бабушка.