Зеленый Марс

Конгресс продолжался. Ежедневно проводились семинары (удачные или не очень), плавно перетекающие в ужин, за которым следовала традиционная вечеринка. Надя заметила, что если старые эмигранты предпочитали после трапезы вернуться к обсуждениям, то молодые местные воспринимали конгресс как дневную работу, а ночи отдавали празднествам. Они часто собирались возле большого теплого пруда Фестос. Даже их предпочтения явно свидетельствовали о том, насколько они различны между собой, и Надя считала этот вопрос весьма любопытным.

Сама же Надя полюбила проводить вечера в патио Закроса. Она делала заметки по поводу тех или иных встреч, разговаривая с участниками, и обдумывала все, увиденное накануне. Ниргал присоединялся с ней, как и Арт (если он не пытался заставить спорщиков выпить кавы, а потом пойти веселиться к Фестосу).

На второй неделе у нее появилась привычка вечером прогуливаться по трубам-переходам. Добравшись аж до самой Фаласарны, она поворачивала обратно, а потом встречалась с Ниргалом и Артом в патио, расположенном на лавовом пригорке в Лато. Эти двое стали добрыми друзьями во время их долгой поездки домой от каньона Касэй, а в дни конгресса они буквально превратились в братьев. Теперь они обсуждали все, что только можно, сравнивали впечатления, делились теориями и излагали на суд Нади свои планы. В конце концов, они решили написать своего рода документ о конгрессе.

Они приняли Надю в свою компанию в качестве старшей сестры, а может, и бабушки. Однажды, когда они закончили трудиться над документом и, пошатываясь, побрели спать, Арт заговорил о «триумвирате». С нею в роли Помпея, без сомнений. Но Надя сделала все, чтобы повлиять на них с помощью собственного четкого анализа общей картины.

Она сказала, что разногласия среди групп подполья существовали всегда, и тут нет ничего удивительного. Тем не менее некоторые идеи являлись краеугольными. И, конечно же, все в основном вертелось вокруг вопроса терраформирования. А еще были те, кто выступал за и против революционного насилия. Сколько людей – столько и мнений: пока одни жили в подполье и сохраняли гонимую культуру, другие прятались еще «глубже» и пытались создать совершенно новое общество.

А для Нади становилось все более очевидным, что самые значительные различия существовали между эмигрантами с Земли и теми, кто родился на Марсе.

Так или иначе, но конгресс только обострил эти разногласия, и никто не знал, как примирить спорщиков.

На следующую ночь к ним заглянул пришедший выпить Мишель Дюваль. Когда Надя описала ему проблему, он достал искин и начал строить диаграммы, основанные на том, что он называл «семантический прямоугольник». Используя схему Мишеля, они сделали сотню разных набросков различных дихотомий. Они упорно старались найти проекцию, которая помогла бы им понять, какие союзы и противостояния действительно возможны при данном раскладе. Они придумали дюжину интересных шаблонов, но нельзя было сказать, что их посетило ослепительное озарение, хотя один особенно хаотичный семантический прямоугольник показался многообещающим, по крайней мере – Мишелю. Насилие и ненасилие, терраформирование и антитерраформирование составляли четыре начальных угла, и во вторичной комбинации вокруг четырехугольника Мишель расположил богдановистов, Красных, ареофанию Хироко, мусульман и других консерваторов.

Однако что эта комбинация означала на практике, пока было не ясно.

Надя стала посещать собрания, посвященные общим вопросам, относящимся к возможному марсианскому правительству. Они оказались так же неорганизованны, как и дискуссии о революционных методах, но менее эмоциональны и более основательны. Они проходили каждый день в амфитеатре, который минойцы вырезали в стене туннеля Малия. Участники, сидящие на полукруглых скамьях, видели заросли бамбука, сосновые рощи и терракотовые крыши на всем протяжении длины туннеля от Закроса до Фаласарны.

На собрания приходили несколько другие люди, чем на революционные дебаты. Сперва докладчик устраивал краткие дискуссии с несколькими участниками по поводу конкретной специфической проблемы, а уж потом начиналось общее собрание, где обсуждался очередной «свежий» доклад. Швейцарцы постарались на славу: здесь были затронуты всевозможные аспекты политики, экономики и культуры, так что обсуждения проходили бурно, но без взаимных оскорблений.

Влад и Марина посылали отчеты со своего семинара по финансам, при этом каждый из них оттачивал и расширял развивающийся концепт эко-экономики.