Зеленый мозг

- Заткнись, - рявкнул Чен-Лу, и он сел, удивившись на эту вспышку. Ведьма! Как она довела меня до этого?

"Ах-ах, - думал Хуан, - она таки достала его".

- С чего это вы вдруг озверели, Трэвис? - спросила Рин. Но он уже контролировал себя, и единственное, что он сказал:

- У тебя острый язычок, моя дорогая. Слишком плохо, что нельзя этого сказать о твоем уме.

- Вот это уже что-то новое для вас, Трэвис, - сказала она и улыбнулась Хуану.

Но Хуан слышал выкрики в их голосах и вспоминал Ви-еро, падре, так торжественно говорящего: "Человек выкрикивает, если выражает протест против своей жизни, из-за одиночества и потому, что жизнь отламывается от того, что бы ни создало ее. Но независимо от того, на сколько глубоко ты ненавидишь жизнь, ты и любишь ее тоже. Она, как котелок, кипящий вместе со всем, что ты должен попробовать - но очень болезненный для пробы".

Внезапно Хуан притянул Рин и поцеловал ее, прижимая к себе, зарывшись руками в ее спине. Губы ее ответили после кратчайшего колебания - теплые и податливые.

Наконец он оторвался, твердо посадил ее в кресло и откинулся на спинку своего кресла.

Когда Рин перевела дыхание, она сказала:

- Ну, а это что?

- Во всех нас есть маленькое животное, - сказал Хуан. "Он что, защищает меня? - спрашивал себя Чен-Лу, садясь прямо. - Мне не нужна защита от него в этом деле".

Но Рин засмеялась, скрывая гнев и, дотянувшись до Хуана, ласково потрепала его по щеке.

- Разве это не так? - спросила она.

А Чен-Лу подумал: "Она только выполняет свою работу. Как красиво она работает. Какое артистическое дарование. Было бы просто жаль, если бы я ее убил".

Глава 9

У них такой талант - заниматься нелогичностями, у этих человеческих существ, - думал Мозг. - Даже перед лицом ужасных испытаний они спорят, занимаются любовью и разбрасываются тривиальностями".

Эстафеты посланников уходили и возвращались сквозь дождь и солнечный свет, которые чередовались в отверстии пещеры. Сейчас, перед очередной командой, было небольшое колебание, главное решение уже сделано: "Поймать и убить трех человеческих существ в пропасти, сохранить живыми только их головы, если возможно".

И все же сообщения продолжали поступать, потому что Мозг отдал приказ: "Сообщайте мне все, что они говорят".

"Как много разговоров о Боге, - думал Мозг. - Возможно ли, что такое существо есть?"

Мозг отмечал, что хотя человеческие свершения и принимают вид возвышенного, но в основе их действий лежат тривиальности.

"Возможно ли, что такая тривиальность была лишь своего рода кодом? размышлял Мозг. - Но как это может быть... если только это все не эмоциональность нелогичности... А этот разговор о Боге тогда и возникает на поверхности, когда логика не дает им никакого выхода".

Мозг начинал свою карьеру с логики, как прагматичный атеист. Сейчас в его вычислениях стали вкрадываться сомнения, и он причислил их к эмоциям.

"Все же, они должны быть остановлены, - думал Мозг. - Независимо какой ценой, но они должны быть остановлены. Проблема слишком важная, я должен попытаться умертвить их". Рин чувствовала, что они плывут в чаше горячего солнечного света, в центре которого находится изуродованная кабина грузовика. Кабина была влажным адом, давящим на нее. Чувство капающего пота и запах близости тел, все подавляющий запах плесени - все это давило на ее сознание. Ни одно животное не шелохнулось и не закричало на каждом берегу.

Только случайные насекомые, пересекающие их путь, напоминали ей о том, что стерегущие их в тени джунглей начеку.

"Если бы не эти жуки, - думала она. - Чертовы жуки! И эта чертова жара!"

Внезапный порыв истерии охватил ее, и она крикнула:

- Разве нельзя что-то сделать?

Она начала бешено хохотать.

Хуан схватил ее за плечи, стал трясти, пока смех не перешел в сухие рыдания.

- О, пожалуйста, пожалуйста, сделай что-нибудь, - умоляла она.

Хуан вытеснил всю жалость из своего тона, когда попытался успокоить ее:

- Держись, Рин.

- Эти проклятые жуки! - сказала она.

Голос Чен-Лу дошел до нее с заднего сиденья кабины.

- Вы должны всегда помнить, д-р Келли, что вы энтомолог.

- А я и занимаюсь жуками, - сказала она. Это показалось ей таким забавным, что она опять начала смеяться. Однако резкое движение руки Хуана остановило ее. Она дотянулась, взяла его руки и сказала:

- Со мной все в порядке, правда. Это все жара.

Хуан посмотрел ей в глаза.

- Ты уверена? - Да.

Она отстранилась, села в свой угол и стала пристально смотреть в окно. Мелькающая береговая линия гипнотически притягивала ее взор: смутное движение. Это, как время - недавнее прошлое оно уходит совсем, нет точной отсчетной точки будущего - все одно, все таяло в одном скольжении, растягивающемся в вечность...