Зелёный рассвет

Для Гедимина тут не было ничего интересного, не то что захватывающего. Космодром Старого Города был очень мал и скромен, из кораблей ни один не долетел бы дальше оринских лун, и всего на площадке томилось шесть звездолётов — где были остальные в тот день, теперь уже не узнать. Зал ожидания, одной стеной примыкающий к заводской ограде, не выдержал облучения и просел, крыша провалилась, загородки из негодного фрила прогнулись и обуглились. Показания приборов были куда интереснее!

Фрисс же не мог глаз оторвать от небесных кораблей — огромных блестящих рыб с резкими яркими узорами на боках. От звездолётов пахло горячим металлом и земляным маслом — Шигнавом. Фрисс слышал, что когда-то дров было мало, Шигнава — много, и топили только им. Теперь же земляное масло — такая ценность и редкость, что еле хватает на погребальные костры. Ну и запах его напоминает о погребении… даже Фрисс едва выкинул из головы эту связь.

Он не мог выбрать, с какого корабля начать. Гедимин занимался приборами и вообще ничего вокруг не замечал… Речник зажмурился и ткнул пальцем наугад — в огромную серебряную рыбу, на боку которой чёрные и зелёные зигзаги складывались в какую-то надпись. Название корабля?

Конструкция из лёгкого фрила — платформа с парой лесенок — была приставлена к боку "рыбины". Входной люк находился невысоко, и Фрисс смело поднялся на платформу и остановился у круглой дверцы. Ничего вроде замка или засова на ней не было, не было даже дверной ручки. Речник подумал, что она должна открываться внутрь — как откидывается дверная завеса пещеры. Только, наверное, не так легко. Может, там подъёмные механизмы туже, чем у городских ворот!

Фрисс налёг на дверцу, надеясь, что сил ему хватит… и пролетел сквозь корабль в вихре пыли. Упав с другой стороны, он некоторое время лежал плашмя — таким неожиданным было падение. Над собой он видел большую дыру в блестящем боку "рыбины", пыль струйками стекала с краёв, и клочья распавшегося металла падали на Речника.

Он поднялся, не дыша тронул край дыры пальцем. Металл разрушался от малейшего касания. Фрисс подобрал кусочек с земли, но удержать не смог — хрупкое пористое железо вытекло пылью из рук.

— Излучение… — Гедимин, как всегда, подошёл бесшумно и стряхнул с Речника хлопья металла. — То, что ЭМИА-лучи делают с металлом. Теперь это не корабли, а груда радиоактивной пыли. А тебя придётся погрузить в растворы целиком.

Речник с отвращением отряхнулся.

— Эти корабли никогда уже не взлетят? — уточнил он, хотя и сам уже знал ответ.

— Вихрем пыли, разве что, — невесело усмехнулся Гедимин. — Я такое видел. Никакие растворы не сделают эту сталь прочной и не отнимут у неё радиоактивности. Пучок прожёг их насквозь. Пойдём, хватит с тебя облучения.

Фрисс не сразу понял, что значат эти слова и хмурый взгляд сармата.

— Что показали твои приборы? Откуда лучи? — спросил он, отворачиваясь от кораблей.

— От этих груд стальной пыли, — Гедимин кивнул на звездолёты. — И от тех обломков зала ожидания. Всего лишь следы Пучка. Внизу ничего нет.

— Ох ты! Значит, зря мы облучались, — покачал головой Речник, выбираясь за ворота. Странно всё-таки: закрытых дверей больше, чем в любой осаждённой крепости, и ни одна из них никого не спасла…

— Хм… Чтобы хоть один из нас получил пользу от этой вылазки, попробую для тебя начертить схему платформы, — сказал Гедимин в задумчивости. — Сложного там нет, помню я её неплохо. Найдёшь лист поровнее — будет тебе чертёж.

— Гедимин! Вот это будет замечательно, — обрадовался Фрисс. Древний Сармат кивнул своим мыслям и добавил:

— А про погружение в растворы я не шутил.

…Речнику немало пришлось подышать разными испарениями, прежде чем его впустили в "чистую" часть укрытия. Наверное, Гедимин вылил на его и на себя пять или шесть видов растворов, смывающих и поглощающих ирренциевую пыль. Может, их было меньше, но Фрисс различил где-то пять разновидностей резких неживых запахов. Броня Гедимина отмылась легко и быстро — она и была рассчитана на влезание в ирренций и регулярную дезактивацию. Речнику же чуть не пришлось ночевать в нижней комнате. Наконец Гедимин посмотрел на экран дозиметра, кивнул и отпустил Фрисса наверх.

Помещение внизу было просторным, и хотя окна сармат заделал листами фрила, там остались многочисленные отверстия и щели для тока свежего воздуха. Фрисс краем глаза увидел, как очищаются от Сиджена различные мелкие находки — вроде тех деталей, из которых Гедимин собирал свои украшения. В одном из специальных контейнеров лежала очень знакомая вещь — тот стержень, который делили у подстанции две крысы. Сармат пожал плечами на вопрос об этой находке и сказал лишь, что внутри неё находится ирренций, и положен он туда специально, но вот зачем — сармат не знал.

Не успел Фрисс заесть невкусные растворы сушёной рыбой, как Гедимин поднялся в укрытие, и они снова ушли — на этот раз из Города, и на целых три дня. "Отдохнуть от радиации," — как выразился сармат…