Зеленый рыцарь

Сефтон, способная найти серьезные темы для разговора с любым человеком, расспрашивала Кеннета о мифологии австралийских аборигенов. А неловко начавшаяся беседа между Джереми и Мой вскоре потекла в совершенно непринужденной манере. Выяснилось, что они оба заметили в доме Питера коллекцию акварелей, принадлежащих Нориджской школе живописи, среди которых встречались работы известных художников. Им также запомнились акварели Самуэля Палмера [82], и в ходе обсуждения его работ Мой сказала, что ей очень понравился автопортрет Палмера, который чем-то напомнил ей «Польского всадника». Кора успела поздравить Беллами с возвращением к разумной жизни. Эти новости уже достигли ее ушей, и теперь она живописала ему суровые будни ее детского пребывания в монастырской школе, поведав также, каким облегчением стало для нее то, что она вышла замуж за еврея, и каким здравомысленным оказался иудаизм, так как в нем нет утомительных нравоучений о божественности Христа и загробной жизни. Питер тем временем беседовал с Луизой и Джоан, попросив их рассказать какие-нибудь истории из их совместной учебы. Джоан, оседлав любимого конька, поведала о своих былых подвигах, в результате чего все трое разразились безудержным смехом. Первую перемену блюд унесли, и гости с нетерпением ожидали второй перемены (судя по слухам, для нее приготовили потрясающе вкусные coq au vin [83]). Новые бокалы наполнили божоле нуво. Уже близился тот момент, когда на благопристойных вечеринках каждый гость, обычно придумав благовидную творческую тему, заканчивает разговор с соседом справа (или слева) и вежливо обращает свое внимание соответственно на соседа слева (или справа).

Но в этот момент раздался входной звонок. Его услышали все, несмотря на гул голосов. Несколько человек воскликнули: «Наверное, явилась Тесса!»

Питер поднялся из-за стола. Потом он вновь сел и попросил Беллами:

— Не могли бы вы открыть дверь?

Беллами, отодвинув стул, поспешил выполнить просьбу и, проходя по холлу, удовлетворенно произнес:

— Я личный секретарь господина Питера Мира! — Он открыл дверь и увидел Тессу, — О Тесса, как здорово, что ты наконец пришла, заходи!

Однако его радостное настроение тут же сменилось дурным предчувствием. На Тессе вместо вечернего платья были надеты обычные брюки и ботинки. Услышав оживленные разговоры, которые уже вновь вспыхнули в столовой, она явно удивилась и оглянулась назад. Сразу за ней, на освещенном крыльце, стоял высокий мужчина. А чуть дальше, на подъездной аллее, возле небольшого фургона, топтались еще два парня. В воздухе кружил легкий снег.

Высокий мужчина выступил вперед и встал рядом с Тессой.

— Добрый вечер, — тихим и вежливым голосом сказал он Беллами, — Моя фамилия Фонсетт. Я пришел повидать господина Питера Мира. Он дома?

Беллами подумал, что это полиция. Он обратился к Тессе:

— Ради бога, объясни, что все это значит?

— А что это там за шум? — удивилась Тесса.

— У Питера вечеринка. Тебя же тоже пригласили, по-моему…

— Последнее время я не появлялась дома. Мне очень жаль, если бы мы знали, что тут вечеринка…

— Позвольте мне пройти, пожалуйста, — вмешался высокий мужчина.

Он вошел в холл, слегка задев Тессу плечом. Она последовала за ним.

В дверях столовой появился Питер. Увидев посетителя, он прикрыл за собой дверь.

— Привет, Питер — поздоровался Фонсетт.

— Привет, Нед, — ответил Питер.

Беллами закрыл входную дверь, оставив на улице еще парочку приехавших мужчин, которые не изъявили никакого желания войти в дом.

Фонсетт продолжил:

— Надеюсь, вы согласитесь, что это в некотором роде поимка на месте преступления. Нам жаль, что у вас вечеринка, мы ведь только…

— Давайте пройдем в гостиную, — перебил его Питер. — Добрый вечер, Тесса. Беллами, пожалуйста, возвращайся к гостям.

— Я предпочел бы остаться с вами, — возразил Беллами.

Они прошли в гостиную. Тесса закрыла дверь. Питер сел на диван под гобеленом с Одиссеем. Фонсетт принес стул от стены. Беллами и Тесса остались стоять.

— Ну и ну! — воскликнул Фонсетт, — Мы ведь уже напали на ваш след в тот вечер, когда вы были с собакой! А потом вы с ней сели в машину и исчезли.

Питер, хоть и явно встревоженный, сохранял видимое спокойствие. Он поправил галстук.

— Мне кажется, следует объяснить моему другу, кто вы такой.

— Пожалуйста.

— Этот джентльмен — господин Эдуард Фонсетт, исключительно выдающийся врач, психиатр, который занимался моим лечением. Я обязан ему очень многим.

— Но вы не проявили исключительной благодарности, не так ли? — заметил Фонсетт, — Вдруг взяли и сбежали, как раз когда наше лечение могло дать прекрасные результаты! Честно говоря, мы не знали, что и думать, живы вы или умерли! Хвала небесам, что нам удалось вас обнаружить. Со времени вашего исчезновения за этим домом периодически следил наш человек. — Он повернулся к Беллами и пояснил: — Господин Мир покинул нашу клинику без разрешения и исчез, тем самым подвергнув серьезной опасности свое здоровье. Вот такой опрометчивый проступок!

— Но это же никакое не преступление! — воспротивился Беллами, — Он же вполне вменяем, и ваша клиника не тюрьма!