Во дворе они вдвоём с Манюсей уложили Кузьму Михалыча на санки и укрыли новым шарфом-покрывалом. Бурый шарф сразу стал белым. Метель всё мела, превращая берлогу в сугроб.
– Вот и хорошо, – сказала Манюся. – Снег все следы заметёт. А куда мы пойдём?
– «Мы»? – удивилась медведица. – Ты что ли с нами?
– Конечно! Помогу тебе санки тащить. Заодно посмотрю, где вас искать, когда я папу расколдую.
– Ну, коли так… Мы за реку пойдём, к моей сестре.
Настасья Петровна и Манюся впряглись в санки и потащили их прочь от берлоги.
***
Шли весь остаток ночи и всё утро. К полудню метель стихла, выглянуло солнце, снег заискрился. Но Манюсе и Настасье Петровне было не до красот, из последних сил они налегали на бечёвку.
Вдруг раздалось ржание, и наперерез им выбежала серая в яблоках лошадь. На ней бочком сидела девица в белой шубке, пышнотелая, статная, красивая… Лошадь, почуяв медведей, заплясала, замотала головой и встала на дыбы. Наездница полетела в сугроб, а лошадь тут же умчалась – только её и видели.
Выбравшись из сугроба, красавица, такая нежная с виду, грубо закричала Манюсе: