Зеленый шум

— Злая стала мамка, раздражительная, смотрит на всех с недоверием, во всем видит подвох и обман и устает так, как никогда не уставала на колхозной работе. И никто в деревне за такое усердие ее не уважает и не ценит. Все говорят, что Ульяна Краюхина осатанела от жадности, зовут ее единоличницей, бюллетенщицей, Ульяной-луковичкой. А какой она огородище развела! Будет теперь меня на базар без конца таскать. — Никитка вдруг засопел и всхлипнул. — А я вот возьму и не поеду больше. Не поеду, и все тут! И пусть мамка хоть убивает меня!

— Ну-ну, ты не хнычь! — Василий привлек сына к себе и задумался.

В трудный позапрошлогодний год, послушавшись совета Ульяны, он ушел в город и поступил на завод слесарем. Но кто же знал, что так получится с Ульяной, с Никиткой? Что в Клинцах так низко упадет доброе имя Краюхиных?

Нет, ему, пожалуй, нельзя больше оставаться в городе и жить вдали от семьи.

Никитка все еще продолжал всхлипывать и размазывать слезы по лицу.

— Ладно тебе, утрись, — хмуро сказал Василий и, посмотрев на часы, вспомнил, что ему пора на вечернюю смену на завод. — В воскресенье обязательно дома буду, сынок. И с матерью поговорим.

В этот же день, вернувшись в Клинцы и забежав в правление колхоза, Елька с Гошкой рассказали Николаю Ивановичу о своем необычном путешествии в город.

— Ну и хитра Краюхина! — покачал головой председатель. — Разжалобила всех, бюллетенчиком прикрылась.

А еще Елька с Гошкой рассказали о встрече с дядей Васей в городе. '

— Так, — заметил Николай Иванович, — значит, он про Ульяну и Никитку все знает. Это хорошо. Теперь задумается, что ему делать. Завтра буду в городе, обязательно к Василию зайду.

На другой день, вернувшись из города, Николай Иванович сказал Никитке, чтобы в субботу он ждал отца домой.

Суббота наступила через три дня, и Никитка с Гошкой встретили дядю Васю за околицей деревни.

Доехали с ним на попутном грузовике до правления колхоза и помогли выгрузить вещи. Вещей на этот раз было больше, чем обычно: рюкзак, рыжий чемодан, плетеная сумка и объемистый узел с одеялом, подушкой и одеждой.

— Тятька, — спросил Никитка, — а зачем одеяло с подушкой?

— А так нужно, — ответил дядя Вася. — Распрощался я с городом.

— А куда же теперь? — встрепенулся Гошка.

— Домой, ребята. К земле, в колхоз. Уговорил меня Николай Иваныч. Давненько он осаждал меня. Да я и сам вижу — большие дела в Клинцах начинаются.

Никитка от радости толкнул Гошку в бок, но все же еще раз переспросил отца:

— А ты насовсем? Это уж твердо, без обмана?

— Все еще сомневаешься? — усмехнулся отец. — Совсем-совсем, сынок.

Подошли к дому Краюхиных, и дядя Вася пригласил Гошку зайти. Он привез для него и Никитки кое-какие подарки.

— Да не знаю, — замялся Гошка. — Тетя Ульяна на меня сердитая, даже от ворот поворот показала.

— Ну ладно, с этим мы потом разберемся. А сейчас держи-ка, я кое-что привез тут.

Дядя Вася развязал сумку, достал связку бубликов с маком, кулечек конфет, несколько коробочек карандашей, книжки в цветных обложках и все это протянул растерявшемуся Гошке.

— Бери, бери! Мишку с Клавой угостишь.

Прижимая к груди подарки, Гошка медленно побрел к дому. В груди у него что-то тоскливо заныло. А хорошо, когда отец возвращается домой. Вот если бы у него был отец...

Оставив вещи в сенях, дядя Вася и Никитка вошли в избу.

— Вот и кстати, что приехал, — обрадовалась Ульяна, увидев мужа, и принялась разводить самовар.

Потом она спросила, получил ли Василий отпуск на работе. Время сейчас летнее, горячее, забот по хозяйству набирается много, к тому же приближается сенокосная пора.

— Все будет... И сенокос, и жатва, и пахота. Время на все хватит, — переглянувшись с Никиткой, успокоил жену Василий.

— Чего это вы переглядываетесь, как заговорщики? — насторожилась Ульяна. — И при чем здесь пахота, жатва?

— Потерпи малость. Будет еще у нас с тобой разговор. Напои-ка чаем сначала.

В это время заговорило колхозное радио. Диктор Костя Перышкин начал передавать колхозные новости. Он сообщил, как работали за последнюю неделю доярки, свинарки, трактористы. Василий узнал, что плотники достраивают новый коровник, что в колхоз уже завезли доильные аппараты и что на кукурузном поле из-за поломки трактора до сих пор не закончили междурядную обработку.

— А теперь послушайте о похождениях бывшей свинарки Ульяны Краюхиной, — раздался голос диктора.

— Этого еще не хватало! — буркнула Ульяна и потянулась к розетке, чтобы вытащить шнур громкоговорителя.

— Нет, постой, — остановил ее дядя Вася. — Про похождения я люблю.

Прослушав рассказ диктора о мнимой болезни жены, об огороде на полсотни грядок, о торговле овощами и утками, он от души рассмеялся.

— И глазастый же народ стал у вас. Все видит, все замечает!

Покраснев, Ульяна разразилась бранью. И кто же мог все это выследить? Неужели бессовестный Семка Пыжов? Потом мать подозрительно покосилась на сына:

— Погоди-погоди... А не ты ли кому рассказал об этом? Очень уж точно все расписано.

— Что ты, мамка! — деланно удивился Никитка. — Как же я про себя-то могу? Я ведь тоже торгашом заделался!