Зеленый шум

Обойдя болото стороной, Гошка с Митяем спустились в овраг. Здесь было полно дикой малины и смородины. Наевшись вдоволь ягод, мальчишки решили набрать их для Клавы и Мишки. Но тут же спохватились — пошли разыскивать беглых поросят, а вернутся с одной лишь малиной да смородиной. Неловко как-то...

— А место все же надо запомнить. Потом всех наших ребят приведем, — сказал Гошка. — Ягод здесь богато. И никто не ходит сюда.

— Это как сказать! — Митька кивнул на примятые стебли травы. Потом вдруг насторожился. — Ты слышишь?

Издали донеслось поросячье хрюканье.

Выбравшись из зарослей малинника, мальчишки осторожно пошли по дну оврага.

Вскоре тропка, выбитая в густой высокой траве, привела их к небольшому загончику. Он был сделан из недавно срубленных кольев осины и березы. В загончике, беспокойно хрюкая и тычась пятачками в пустое ведро, кружились шесть поросят.

Гошка с Митькой замерли от удивления. Потом Митька понимающе присвистнул:

— Ловко кто-то спроворил! Приласкал поросяток, загончик им построил... Прямо ферма в овраге.

— Хапужья ферма, — сказал Гошка.

— Это само собой, — согласился Митька.

— Да они же голодные! — догадался Гошка. — Видишь, как мечутся. И пить хотят. — Он быстро нарвал охапку травы и бросил ее поросятам. — Да он что, ворюга, забыл про них?

— Нет, такой не забудет. Наверное, ждет-выжидает, когда их отсюда переправить удастся. — Митька оглянулся и с досадой крякнул: — Эх, беда! Подводы-то у нас нет. А в мешках нам таких здоровяков не унести. Ты вот что — беги за телегой. А я здесь побуду.

— А если заявится кто? — осторожно сказал Гошка. — Как же ты один-то будешь?

— Давай-давай, не рассусоливай, — приказал Митяй. — Одна нога здесь, другая там!

Но Гошка все еще топтался на месте и посматривал по сторонам.

— Ты что... не доверяешь?! — Митяй вдруг покраснел. — Тогда сам оставайся, дежурь здесь хоть всю ночь. — Он швырнул на землю траву, которую рвал для поросят, и полез по откосу оврага вверх.

В свою очередь, покраснел и Гошка. Что греха таить, но какая-то смутная подозрительная мыслишка шевельнулась в нем. Сейчас ему стало не по себе. Он быстро догнал Митяя и схватил его за руку.

— Нет, нет, я побегу... Ты дожидайся. — Он вскарабкался на верх оврага и скрылся в лесной чаще.

ЗА РУЛЕМ

Ветки хлестали Гошку по глазам, царапали лицо, цеплялись за волосы. С немалым трудом он выбрался на лесную дорогу и прибавил шагу. Но тут ему послышалось, что где-то гудит мотор автомашины. Гошка присел за куст. Вой мотора все усиливался, и вскоре из-за поворота дороги показалась грузовая трехтонка. Она шла неторопливо, тяжело переваливаясь на узловатых корнях и кочках: ветви деревьев хлестали ее по ветровому стеклу.

«А ведь это наша машина, клинцовская, — узнал Гошка, приметив на левой половине стекла белесый узорчатый след от удара камнем. — Куда это она?»

Трехтонка поравнялась с Гошкой, и он разглядел за рулем машины шофера Пыжова. Рядом с ним, напряженно вглядываясь в лесную дорогу, сидел в кабине дядя Ефим.

«Вот оно как... И Пыжов вместе с дядей. Неужто они за поросятами приехали?» — похолодев, подумал Гошка.

Что было делать? Надо, видно, поскорее добраться до Клинцов, предупредить колхозников. И он припустился по лесной дороге. Но потом сообразил, что, пока он добежит до колхоза, поросят все равно увезут. Уж не лучше ли вернуться обратно к оврагу.

Проехав еще метров триста, Пыжов, по знаку Кузяева, остановил машину и вылез из кабины.

— Ну и дорога, черт ногу сломит! — выругался шофер, осматривая колеса и рессоры. — Всю машину покалечим.

— Выдюжит твоя тарахтелка, ничего с ней не будет, — сказал Кузяев, вылезая из кабины и оглядываясь по сторонам. — Вот мы и добрались.

— Где же твои дрова? — спросил Пыжов.

— Сейчас увидишь, — ухмыльнулся Кузяев. — Шагай-ка за мной.

Он достал из кузова машины несколько пустых мешков и, держась за кусты, стал осторожно спускаться в овраг.

Пыжов развернул машину и, недоумевая, полез следом за Кузяевым.

Странная какая-то поездка.

Ефим попросил его вывезти из лесу заготовленные на зиму дрова, но никаких дров не видно. Зато, спустившись в овраг, Пыжов увидел загончик из кольев и в нем полдюжины рослых поросят.

— Вот они какие, дровишки-то, у меня, — засмеялся Кузяев. — С жирком, со щетинкой!

— Погоди-погоди, — оторопел Пыжов. — Это уж не беглецы ли из лагеря?

— Возможное дело. Ну да меня это не касается. Словил, приютил — значит, вроде мои.

— Что-то ты чересчур густо загребаешь, Ефим. Я такие дрова возить не согласен.

Он вдруг умолк и вытянул шею — от родничка с ведром в руках шагал Митька. Он вошел в загончик и принялся поить поросят.

— Вот оно как! — шепнул Пыжов. — Так вы, значит, на пару с сынком работаете!

— Где там на пару, — растерянно забормотал Кузяев, оглядываясь по сторонам: кажется, кроме Митьки, в овраге больше никого не было.

Он подошел к дверце загончика и с деланным добродушием обратился к Митьке:

— А-а, сынок! Страж колхозный? Ты зачем здесь?

Митька выпрямился и подозрительно оглядел отца и Пыжова.

— А вы... вы зачем здесь? — заикаясь, спросил он.