Зеленый – цвет опасности

У всех перед глазами возникло страшное видение: глупенькая, хорошенькая Бейтс стоит, прижимая к груди испачканный халат, и смотрит изумленными голубыми глазами на приближающуюся фигуру в зеленой хирургической форме с ножом в поднятой руке.

Дрожа всем телом, Вудс опустилась на табуретку. Барнс придвинул другую и сел рядом.

– Не расстраивайся, Вуди. Инспектор играет с нами, как кошка с мышкой.

– Строит из себя большого начальника. – Вудс вымучила улыбку.

– Ты сейчас просто зеленого цвета, дорогая.

– Ты и сам-то не слишком хорошо выглядишь, – парировала Вудс.

– Полежала бы ты на столе, как я… Неужели он думает, что я задушил беднягу, оставив его без кислорода?

– Ну, вообще-то так оно и было. То есть ты, конечно, не нарочно…

Иден нервно мерил шагами операционную.

– Какого черта он выбрал меня, чтобы нарядить в этот халат? Может, Вуди со своими теориями натолкнула его на какую-то мысль? Но почему я? Что он хочет этим доказать?

Внешне Иден держался, как обычно, в своей немного раздраженной манере, но его руки ни минуты не оставались в покое. Фредди подошла к нему и сказала:

– Перестань дергаться, Джарвис. Это действует мне на нервы.

– Я и не знал, что у тебя есть нервы, – ответил Иден. Безмятежное выражение лица Фредерики успело его порядком утомить за последние три дня.

– Да, есть, и мне не понравилось, когда сегодня утром инспектор с гнусной ухмылкой заявил, что я разговаривала с Хиггинсом перед тем, как тот умер.

– Но ведь ты действительно разговаривала.

– Я разговаривала с Эстер, когда она катила его в операционную. Я просто поинтересовалась у Хиггинса, как он себя чувствует. И все.

– Ну, тогда тебе не о чем волноваться.

– Он произнес это таким странным голосом, – настаивала на своем Фредерика, нервно одергивая завязки фартука.

Все тот же странный голос ухитрился довести Эстер почти до потери сознания. В операционной было ужасно жарко и душно, и она чуть слышно произнесла:

– Мне нужен свежий воздух.

Кокрилл приказал открыть дверь в анестезионную.

– Идите посидите там минутку.

Он широко распахнул двери, чтобы ее видеть. Эстер открыла окно и большими глотками вдыхала холодный зимний воздух. Вудс хотела было подойти к ней, но его глаза сказали: «Нет, оставайся на месте». Потом инспектор переключил свое внимание на майора Муна.

Майора Муна было трудно вывести из себя. Он пребывал в меланхолии, не имевшей ничего общего с тревогой или волнением, и не сводил печальных глаз со стоявшей у окна Эстер. В конце концов Кокрилл не выдержал и раздраженно сказал:

– Да не смотрите на нее так, она не убежит. Там на окнах решетки.

На окнах решетки!.. Они все с содроганием подняли глаза на перекрещивающиеся тяжелые железные прутья. Неужели кто-то из них навсегда окажется за решеткой, когда эта бесконечная пытка наконец закончится? И может статься, что из заточения он выйдет не на волю, а в маленькую комнатку, где ему на шею накинут веревку… Будет ли это хорошенькая шейка Фредди, или такая длинная и стройная, как у Эстер, или шея Вуди с морщинками, выдающими возраст? Накинут ли веревку на розовое горло Муна, или на тощий кадык Идена, или петля захлестнет шею Барни с тонкими золотыми волосками на затылке?..

Кокрилл вытянул раскрытую ладонь, на которой оказался крохотный стеклянный пузырек.

– Вы видели это раньше?

– Это мой, – сказала Фредерика. – Я в нем держала морфий.

– Тот морфий, что я вас просил отдать мне, а вы этого не сделали?

– Да, – мрачно ответила она.

– И где теперь этот морфий?

– Его украли, – ответила Фредерика по-прежнему мрачно. – Кто-то взял его из моей сумки с противогазом.

– И кто же?

– Не знаю. Взять мог кто угодно. Мы все входили и выходили из комнаты.

– Кто угодно?

– Один из нас шестерых, – несчастным голосом признала Фредерика.

Наступила звенящая тишина. Кокрилл снова нарушил молчание. Махнув рукой в сторону какого-то тряпья, лежавшего кучей в углу операционной, он поинтересовался:

– Майор Мун, вы видели это раньше?

Пухлое розовое лицо старика вдруг осунулось и посерело, его руки задрожали, а детские голубые глаза наполнились наивным изумлением. Он замялся, словно никак не мог понять, о чем его спрашивают.

– Это моя старая твидовая куртка.

– Которую вы надеваете на утреннюю пробежку по парку? Вы оставляете ее под деревом, а потом подбираете на обратной дороге к общежитию? Я прав?

– Да, совершенно верно, – промямлил Мун.

Корилл проверил карманы куртки и по очереди выложил на операционный стол носовой платок, огрызок карандаша, старые очки и две или три монетки.

– Зачем вы берете с собой на пробежку деньги, майор Мун?

Эстер отошла от окна в анестезионной и остановилась в дверном проеме, наблюдая за происходящим. Мун промямлил:

– Вы полагаете, что это я пытался отравить газом Фредерику?

Кокрилл взял наручники. Он не ответил на вопрос.

– Зачем мне это? – воскликнул Мун. Он поднялся и стал бочком, как краб, двигаться по операционной, не отводя глаз от рук Кокрилла. – С какой стати? Что плохого она мне сделала?