Зеленый жемчуг

 — Знаешь, насчет замка требовать, конечно, не стану, — Арсеньев глянул на нее обеспокоенно и серьезно. — Но все же будь осторожна. Земля не такое безопасное место, как может показаться на первый взгляд.

====== IV ======

И потянулись долгие дни ожидания. Это только в книгах месяцы и даже годы укладываются в одну фразу. Туся считала не годы и месяцы, а недели, дни и даже часы, не зная покоя, не находя себе места. Отсутствие новостей от Арсеньева угнетало и вымораживало, как наркоз. Она не только не имела возможности с ним поговорить, но даже не представляла, где сейчас он. Вернер что-то говорил про какой-то окраинный мир, в котором была зафиксирована первая вспышка эпидемии, но Туся не верила ни единому его слову.

Особенно тревожило ее, что барсы его группы и Савенков с Минамото по-прежнему находились на Земле, честно отгуливая положенный им отпуск. Капитан Такеши занимался лечением матери, потом они с госпожой Комако и сыном навещали многочисленную родню в Осаке. Семен Савенков сделал предложение руки и сердца сеньоре Эстении и теперь присматривал для разросшегося семейства дом на Трубеже под Рязанью. Петрович и Слава ему помогали.

Туся искренне радовалась за верных боевых товарищей, но после встреч с ними все равно плакала в подушку: им с Командором не дали даже ночи. И какое она имела право его в этом упрекать.

 — Я понимаю, с Сашей нелегко, — как могла утешала ее Ольга Викторовна. — С ним всегда было непросто. Представь, что мы пережили десять лет назад, когда он оказался в плену у змееносцев! Он безжалостен к себе и не понимает, что попутно ранит тех, кто рядом. Но его не изменить, и с этим приходится мириться.

Андрей Ильич и особенно Ольга Викторовна уговаривали Тусю остаться жить у них. Но, приняв у студентов экзамены, оба вновь улетели на раскопки, и в просторном, светлом доме, в котором стеллажи со старинными, еще печатными книгами соседствовали с витринами, наполненными различными редкостями, сделалось неуютно. Впрочем, Туся и в замке Херберштайн не стала задерживаться, при первой же возможности перебравшись в кампус.

Оформив все необходимые документы, Туся продолжила учебу. Работу в госпитале в военно-полевых условиях ей зачли в качестве практики и без экзаменов перевели на третий курс. Учеба шла спокойно и хорошо, временами слишком гладко, по мнению некоторых однокурсников, считавших Тусины успехи результатом протекции, а ее саму — выскочкой и зазнайкой.

Но что поделать, если даже имевшие изрядный опыт преподаватели терялись, когда она описывала операции, на которых ассистировала в госпитале имени Дина Крейга. При этом Туся бы с удовольствием не получала опыта экстремальной хирургии без длительной диагностики, на оборудовании, грозящем выйти из строя из-за перебоев с энергоснабжением, под постоянными обстрелами. А уж про операцию на легочной артерии Сергея Савенкова она предпочитала просто молчать, ибо никто бы не поверил, что такое возможно.

В конце концов, по хирургии ей еще в начале семестра поставили экзамен автоматом, посоветовав посвятить освободившееся время освоению современных методов лечения, а также фундаментальным дисциплинам. Туся штудировала химию и фармакологию, а генную инженерию и весь раздел эпидемиологии предпочла изучать в научном центре концерна Херберштайн, где могла не только освоить новейшие методики исследования на самом современном оборудовании, но и поработать с материалами отца, а также узнать хоть какие-то обрывки новостей о поисках Арсеньева.

В лаборатории она часто встречалась с Клодом. Несмотря на все возражения, молодого барса оставили на Земле учиться.

 — Война с Альянсом продлится еще не один год, — утешал расстроенного воспитанника Вернер. — На твой век хватит. Погеройствовал немного, пора и за ум браться.

— Учись, малец! — увещевал Клода Петрович. — Не для того мы с Саней тебя из дока вытаскивали, чтобы ты пушечным мясом остался.

Клод ослушаться не посмел и в гранит науки вгрызался с усердием проходческого щита, штудируя теорию и нарабатывая практику с таким же рвением, с каким на Ванкувере уничтожал ненавистных врагов. Тем более, что праздно шататься и квасить с сокурсниками он не имел никакого желания. Парни из университета его, конечно, уважали, но откровенно побаивались. Особенно после того, как он чисто на рефлексах отправил кувыркаться вверх тормашками двоих здоровых молодцев, решивших проверить быстроту его реакции.

 — Я предупреждал их, не лезьте, — досадовал Клод. — Я же могу невзначай и шею сломать.

Девушки смотрели на молодого героя с интересом, просили Тусю познакомить. Та лишь разводила руками: сердце Клода было уже занято.

Для него и Наташи Серебрянниковой, так звали дочь члена Совета, с которой он познакомился на балу, продолжением вечера в замке Херберштайн стала ночь в шале, положившая начало бурному роману. Влюбленный по уши Клод не мог взгляда отвести от своей избранницы и в буквальном смысле носил ее на руках, благо она не отличалась высоким ростом и своей хрупкой изысканной красотой походила на экзотический цветок.