Зеленый жемчуг

Физика никогда не была любимым предметом. В мед ее все равно не сдавать, зачем зря время тратить. Но без нормальной оценки в выпускной класс не возьмут. А значит, можно оставить мечты и об успешной карьере врача. С теоретической частью кое-как еще можно справиться, но на нее не станут даже смотреть, если не решишь задачи: здесь закон Ома в замкнутой цепи и первый закон термодинамики, а эти темы то ли проболел, то ли пропустил из-за региональной олимпиады по биологии.

 — Арсеньев, идите отвечать!

Ну вот и все! Плакал выпускной класс.

На первой парте сидит Леха Шацкий. Он уже набросал конспект ответа по теоретической части и теперь быстро, почти с удовольствием, пишет прямо на чистовике решение задачи. Счастливчик! Вот кто физику знает не на пять, а на все десять. По химии и биологии он, правда, слабоват, периодически приходится выручать, но это дело поправимое. Леха — человек упорный, а химия и биология ему едва ли не так же нужны, как математика и физика. Леха хочет заниматься бионикой: услышав это слово, он аж весь трясется, точно скряга, увидевший на дороге медный грош.

 — Идите отвечать, Арсеньев, пишите условия задачи.

Стилос дрожит в потных руках и елозит по планшету, выводя на экран что-то невнятное: зачем писать условия, если решения все равно нет! Ужасно хочется испариться и диффузировать с молекулами весеннего воздуха. Но что там пишет Леха на черновике? Его задача совсем на другую тему. Что-то знакомое: уравнение Менделеева-Клапейрона. Ну, конечно же! Его-то и надо применить! Это же ясно, как Божий день. Да сбудутся твои мечты, Леха! Быть тебе генеральным директором института бионики…

 — Кто из оппозиции в парламенте связан с подпольем?! Кто вас финансирует?! Сколько можно валять тут дурака?! Ты будешь, наконец, говорить, скотина?!

У следователя от напряжения аж голодная слюна изо рта капает, поступающий в кровь адреналин стимулирует выработку желудочного сока.

Разбитые губы совсем не слушаются: благодарите Бульдога, что приходится разбирать буквально по звукам:

 — Мен…де…ле…ев-Кла…пей…рон…

Следователь умильно оборачивается к Серому Ферзю. Он, бедняга, думает, что ему удалось, наконец, добиться успеха, но на лице Ферзя застыло ледяное бешенство. Ему-то эта хохма отлично известна. Он сам тогда сидел на последней парте рядом с обожавшей его Галкой Усольцевой, мучился над задачей о КПД.

— Мен…де…ле…ев Кла…пей…рон.

 — Убрать этого подонка отсюда немедленно! Он еще издеваться над нами будет!

 — А что с ним делать-то? — не сразу понимает следователь.

 — Отвезти в заброшенный док и завтра ликвидировать вместе с остальными. Мы не можем ждать. Подполье вот-вот поднимет восстание!

— Мен…де…ле…ев-Кла…пей…рон.

====== XI ======

…При чем здесь Менделеев с Клапейроном?

Грязновато-серый клейстер сумерек, расползаясь по небу, растворяет клочковатые пигментные пятна облаков, затягивая вязким коллоидом зияющие раны развалин, серым больничным одеялом накрывая с головой мертвецов.

Менделеев и Клайперон. Уравнение Менделеева и Клапейрона Леха Шацкий написал на своем черновике, и оно через шесть с половиной лет спасло жизнь многим ребятам из межпланетного подполья. Правда Леха об этом не знал.

Когда Шацкий осуществил свою мечту, его работа зашла в область волновой теории и в частности исследований, касавшихся воздействия различного рода волн на человека. Незадолго до войны совместно с Амином Рифатовым он создал опытный экземпляр излучателя позитивной энергии. Разработкой даже заинтересовалась одна компания, выпускающая «умные» игрушки. Но с началом противостояния институт бионики перешел на военные проекты, и отдел Лехи бросили на разработку излучателя, способного угнетать человеческую психику. Леха тогда еще консультировался насчет опасности таких воздействий, пытался отказаться. Но его все-таки вынудили не только завершить этот чудовищный проект, но и довести его до масштабов, заставляющих говорить о новом средстве массового поражения. Эх, Леха, Леха!

Как же теперь выручить ребят? Как достучаться до сознания пойманных в ловушку памяти барсов, которые завязли в дебрях своих личных кошмаров и на проявления внешнего мира не реагируют? Антидепрессанты и транквилизаторы? Вряд ли. Они здесь не помогут, только ослабят тонус и мышечную реакцию. Болевой шок? Но судя по расширенным зрачкам и собственным едва отступившим переживаниям, все находятся и так в состоянии сильнейшего болевого синдрома: Пабло, Дин и Дирижер испытывают первичные признаки удушья, Славка весь горит, а Риту колотит озноб.