Зеленый жемчуг

Надо было еще в тот момент, когда Арсеньев заявил о своем намерении сдаться первому патрулю и проникнуть в лагерь в качестве пленника, любыми путями его остановить. Схватить, скрутить, вколоть лошадиную дозу снотворного! Ну ясно же, что от чрезмерного напряжения у него произошло помутнение рассудка. Ибо только в состоянии нервного расстройства можно всерьез рассчитывать освободиться, завладеть оружием и по неведомым тоннелям подобраться к генераторам.

Так, вероятно, и думали высокие чины из Командования, отказавшие группе в подкреплении. Зачем рисковать людьми ради тех, кого не учли или списали в потери по наименее затратной статье «без вести пропавшие»? В любом случае трех звездолетов, оснащенных плазменными пушками, более чем достаточно. В отличии от высоких начальников Арсеньев понимал, что речь идет о тысячах жизней. И разве одна его жизнь да пара образцов, которые еще неизвестно, как сохранились, могли стоить дороже?

 — Эх, надо было мне не на флаерах гонять, а второй факультет, как предлагал Пабло, заканчивать, — понурившись после очередной неудачи с вражеской системой вздохнул Дин. — Серега же смог! А, казалось бы, где музыка, а где космическая связь.

И бормоча себе под нос что-то еще более самоуничижительное, он погрузился в изучение заготовок друга, пытаясь нащупать сервера, обеспечивающие работу генераторов защитного поля.

Туся ему не мешала. Ей хватало забот: у Сергея Савенкова поднималась температура. Организм подключал свои резервы борьбы, и теперь следовало каким-то образом его уговорить не отторгать импланты. У того же Арсеньева после знакомства с двигателем буксира одна из пересадок пальцев, после которой Туся его и навещала, закончилась обострением пневмонии. Сережины легкие сейчас пребывали в гораздо худшем состоянии, а зарядка в аппарате искусственной вентиляции и выработки кислорода подошла к концу. И если еще закачивать в травмированную грудь воздух можно было вручную, то для насыщения крови кислородом следовало принимать экстренные меры.

А тут еще Пабло, которому по всем показателям следовало бы проснуться, впал в какое-то опасное оцепенение, близкое то ли к обмороку, то ли к чему похуже вроде комы или кровоизлияния в мозг. Сговорились они, что ли? Или после ухода Командора костлявая, витавшая неподалеку, решила, что бестолковая студентка ей не указ. Бред какой! Так и до антинаучных россказней дикарей недолго дойти!

Проблему с аппаратом вентиляции легких помог решить Дин, который объяснил, что большинство устройств, адаптированных для нужд военно-полевой медицины, без особых проблем работают от аккумуляторов скорчеров. Хотя большинство блоков питания забрали Слава и Петрович, чтобы достигнуть нужной мощности при штурме маяка, тех, что оставили Дину, хватило бы и на защиту от случайного патруля, и на поддержку бесперебойной работы медицинской техники.

Обеспечив Дирижера кислородом еще часов на десять и убедившись, что жаропонижающее, которое она ввела около получаса назад, начало действовать, Туся поставила раненому поддерживающую капельницу и обратила свое внимание к Пабло.

Ей пришла в голову шальная идея попробовать нащупать сознание оператора и вытащить его из сетей киберпространства, из которых не мог выбраться ослабленный перенапряжением разум. Судя по состоянию молодого барса, погружение для управления дронами оказалось настолько глубоким, что в момент отключения от межсети его мозг затеял какую-то проверку, как после некорректного выхода из системы, и некому было нажать спасительную комбинацию ввода.

Вот только в отличие от Командора у них с Пабло не было общих воспоминаний и единственная ниточка, за которую Туся могла зацепиться, вела в спутанный клубок старого кошмара. С другой стороны, что может быть светлее образа матери? Туся, осиротевшая еще в младенчестве, это ощущала острее других. Но что она знала о сеньоре Гарсиа, кроме тех обрывков воспоминаний, которые успела подсмотреть под воздействием депрессивного излучения? Как из этой разрозненной мозаики не просто собрать целостный образ, но передать его Пабло?

И в этот момент в ее сознании почти сама собой всплыла яркая и умиротворяющая в своей безыскусной простоте повседневности картина. Залитая солнечным светом просторная комната, в которой разбросанные повсюду детали процессоров и видеокарт дополняют голограммы улыбающихся друзей и постеры с новейшими спортивными глайдерами. И обрамленное каштановыми кудрями красивое утонченное лицо женщины, на котором только придирчивый взгляд сумеет отыскать проступающую возле глаз и губ сеточку мелких морщин. Впрочем, милая складочка возле рта выглядит снисходительно и лукаво, а серые лучистые глаза смеются:

 — Паблито, сынок! Пора просыпаться!

 — Ну, ма-а-ам! — раздается из уютного кокона одеяла, под которым не видно даже кудрявой, как у матери, копны. — Сегодня же выходной!

 — Как хочешь! — сеньора Эстениа уже не может сдерживать улыбку. — Так и скажу Серхио и Дину, что ты спишь и не сможешь отправиться с ними на серфинг.

 — Маам? Вечно ты со своими шуточками!