Зеленый жемчуг

— Так я и распределял, — Пабло виновато потупился. — Машин было слишком много, и мне пришлось подключиться по нейросети, чтобы можно было управлять просто с помощью мозговых импульсов. Но потом у дронов от жары случился перегрев, и они вышли из-под контроля и просто выкинули меня из системы вон прямиком в лимб, где я на какое-то время и завис.

 — Мы там в засаду угодили! — вступился за товарища Дин. — Без Пабло и его машин нас бы просто аннигилировали.

 — А ты почему не эвакуировалась? — в свою очередь глянул на мать с легким укором Пабло. — Неужто места на корабле не хватило?

 — Понимаешь, — виновато улыбнулась сеньора Эстениа. — Среди защитников Космопорта оказалось так много раненых…

Она с дрожащими губами обратила взгляд в сторону остатков больничной стены, возле которой, скорчившись в неудобных позах, сидели и лежали окровавленные бойцы.

— И врач у них погиб. Я подумала, что, если их не брошу, ты останешься жив. И мое предчувствие оправдалось, во всяком случае пока…

У Туси к горлу подкатился комок. Хлынувшие из глаз горячие слезы застывали на ветру и, стекая по щекам, мочили и без того заскорузлый от наспех затертой крови ворот куртки.

Барсы и беркуты, до отхода последнего корабля защищавшие космопорт, знали, что за ними уже не вернутся, и Олифант[3] не протрубит. Потому выбор сеньоры Эстении, которая надеялась своей жертвой задобрить судьбу, чтобы та пощадила сына, хоть и выглядел совершенно иррационально, но не мог не внушать уважение. Тем более, что самоотверженная мать оказалась права: чудо встречи, пускай в таком жутком месте, но все-таки состоявшейся, внушало сомнения в том, что все в этом мире объясняется законами математической логики и трезвого рассудка.

Поддаваясь эмоциям, Туся с тревогой подумала о кораблях: не исчерпали ли они с барсами свой лимит удачи. Пускай из-за взяточников и предателей у Командора и его группы все шло не по плану, обстоятельства до сего момента им благоприятствовали. Другое дело, что Арсеньев и его ребята тоже не сидели сложа руки и точно древние герои, дерзавшие оспаривать волю богов, то и дело прогибали под себя судьбу, преодолевая препятствия, приходя друг другу на помощь, не бросая раненых и слабых.

И все же она бы дорого дала, чтобы узнать, где сейчас Командор: капитан третьего ранга Александр Андреевич Арсеньев, Саня, как называл его Петрович, Саша, как хотела бы его называть она. Жив ли он, добрался ли до цели или скошенный бездумной очередью остался на берегу волчьей сытью, горстью летящего над океаном пепла?

Пытаясь отвлечься от совершенно некстати подкравшихся тяжких дум и не желая назойливым вниманием смущать мать и сына, Туся решила посмотреть, как перенес последнюю часть путешествия бедный Дирижер. Да и бойцам из Космопорта она тоже посильную помощь могла бы оказать. Изворачиваясь в наручниках, как червяк, девушка добралась до аппаратов и с облегчением убедилась, что все приборы на месте и в их показаниях в худшую сторону почти ничего не изменилось. Даже температура радиста героически держалась на уровне субфебрильной. Туся размышляла о том, удастся ли в ближайшие часы поменять повязку, закрывающую шов, который не сильно, но кровоточил, когда почти над ухом раздался знакомый, да что там говорить, почти родной голос:

 — Что значит не заметил патруль?! Тебя специально оставили на берегу охранять раненых и девушку! И кому ты теперь будешь рассказывать о том, что почти вошел в систему?

Туся едва сдержалась, чтобы не завизжать от радости или не разрыдаться, как молитву повторяя извечное: живой!

Арсеньев ее восторга, кажется не разделял. Его брови сошлись на переносице с суровостью Симплегад[4], в обращенных на Дина глазах клокотала ярость. Буквально сгоравший от стыда, молодой барс попытался сказать что-то в свое оправдание, однако Арсеньев тут же и очень резко его осадил:

 — Молчать! То же мне защитник! Да лучше бы я Рите скорчер доверил!

Хотя, как и большинство окружающих, говорил он почти шепотом, исходившие от него импульсы едва контролируемого гнева ощущались даже на расстоянии.

 — Остынь, майор, — примирительно улыбнулся ему совершенно охрипший кряжистый мужчина средних лет, в котором Туся узнала виденного во время сеанса связи полковника Корзуна. — Разве не понятно, что парень раскаивается. Ну, посидит на губе, если выберемся! Главное, что все живы! И контейнер, по крайней мере, один пока цел, — добавил он, совсем понизив голос и с тревогой глядя в сторону периметра сектора.

Хотя охранникам, судя по их брезгливым гримасам, ужасно не хотелось лезть в самую толчею и грязь наводить дисциплину, среди заключенных, находящихся в этом секторе помимо барсов, вполне могли оказаться осведомители.

 — Второй сундучок тоже здесь! — со смешанным выражением радости и досады доложил сидевший возле Командора Клод, указывая на невесть откуда появившегося Шусмика.

Питомец ластился к молодому барсу, искренне недоумевая, почему тот не может его погладить.

 — Как тебя тут только не съели, бродяга, — улыбнулся Шусмику Клод.