Зельевары (СИ)

Он взял в руки сосуд, не отличавшийся от всех прочих, такой же старый и, казалось, готовый рассыпаться прямо в руках, произнес формулу консервирующих чар и открыл крышку. Внутри, из сухого песка, торчал кончик толстой палки. Гарри потянул за нее и вытащил легкий папирусный свиток с неровными изношенными краями, исписанный только с одной, внутренней, стороны.

Поставив кувшин обратно на полку, Гарри прибавил света, сел обратно в кресло и развернул свиток… И застыл.

Текста на папирусе практически не было. Единственный абзац, на самом верху свитка, был написан по-гречески, а под ним… под ним были рисунки — черные, красные и желтые контуры –обнаженных и полуобнаженных мужчин и юношей в самых непристойных позах, какие только можно было вообразить. Со всеми подробностями, с ясно выделенными членами и губами, которые захватывали эти члены. Пока Гарри в изумлении таращился на них, контуры, как и положено магическим рисункам, ожили и задвигались — одни томно выгибались, сплетаясь в объятиях, другие нежно и страстно целовались, третьи трахали друг друга жестоко и безжалостно, словно стремясь выбить за пределы отведенной им картинки.

От мельтешения черного, красного и желтого зарябило в глазах. А еще — стремительно потяжелело в паху. Гарри попытался свернуть папирус, но руки не слушались, и свиток, слегка размотавшись, упал на пол. В ту же секунду снизу послышался слабый стон, как будто папирус протестовал против подобного обращения, и перед глазами Гарри появились юноша и мужчина, каждый — высотой с его ладонь.

В отличие от рисунков в свитке, эти двое были абсолютно плотными и такими реальными, будто кто-то взял и уменьшил настоящих людей. На лице юноши, чьи растрепанные кудри напоминали прическу самого Гарри, играл румянец, он застенчиво улыбался, в то время как мужчина с явным сознанием превосходства тянул его руку к себе и поглаживал ее другой рукой. Мельком взглянув на Гарри, они сосредоточились друг на друге и несколько мгновений оставались в тех же позах, затем юноша, по-видимому, сдался, и оказался в объятиях старшего. Тот стал покрывать поцелуями его лицо, волосы и шею. Младший отвечал тихими стонами и льнул к любовнику еще сильнее.

Гарри вдруг почувствовал нетерпение. Черт возьми, если уж его заставили смотреть этот спектакль, то он хочет большего! И в следующую секунду фигурки взглянули на него, и переменили позицию — юноша оказался спиной к мужчине, а перед ним появилось нечто вроде широкой скамьи, покрытой бархатом. Юноша поставил левую ногу на скамью, и отвел правую в сторону так далеко, как только мог. Мужчина издал одобрительный возглас и легко шлепнул его по ягодице. Юноша застонал протяжно и призывно, и мужчина не стал медлить — поднес свой член к крошечной, но ясно видимой дырочке между его ягодиц, и начал вставлять. Член протискивался с трудом, младший вскрикивал, судя по всему, от боли, было видно, как пот течет по красивой загорелой спине. Вскрикивал и подавался назад, подчиняясь уверенным, сильным рукам, притягивающим его к себе.

И Гарри не мог оторвать взгляда от фигурок, от точки их соединения. А стоны и крики любовников, казалось, заставляли отзываться, изнывать в ожидании все его тело. Но его собственные руки уже расстегнули джинсы, и пальцы наконец добрались до ноющего члена. Оргазм накрыл почти сразу, ослепляющий, оглушающий, такой мощный, какого он не испытывал даже в свои первые разы тайной дрочки в спальне Гриффиндора. Даже тогда, когда листал журналы с голыми красотками, привезенными Дином Симусу после каникул пятого курса.

Несколько минут Гарри сидел ошеломленный, опустошенный, тщетно силясь удержать слезы, вырывавшиеся из-под плотно сжатых век. Потом разлепил глаза и не слишком понимающим взглядом обвел пустую библиотеку. Все было тихо. Папирус валялся на полу. В подсвечниках под потолком горели свечи.

Он поднялся, очистил себя заклинанием и принялся застегивать джинсы. Ноги дрожали, и руки тоже отказывались слушаться — казалось, пальцы никогда не смогут удержать ремень. Наконец, ему кое-как удалось привести себя в порядок. Гарри наклонился, поднимая злополучный папирус, и похолодел: за его спиной послышались шаги. Развернувшись, он одновременно схватил палочку, все еще лежавшую на кресле, и… столкнулся нос к носу с Люциусом Малфоем.

========== Глава 4 ==========

— Вы всегда так обращаетесь с ценными папирусами? — с холодной улыбкой спросил Малфой, вынул палочку и, прежде чем Гарри успел среагировать, произнес «Акцио».

Оставалось только с ужасом наблюдать, как он разворачивает свиток. Однако, к громадному облегчению Гарри, в следующую секунду прозвучало отрывистое заклинание, и папирус свернулся вновь, да так туго, будто его еще и связали. Гарри протянул руку, чтобы взять его.

— Что вы здесь делаете? — возмущенно воскликнул он.

Уголок губ Малфоя скривился.

— Не припомню, чтобы мне запрещалось посещать какую-либо часть дома, — холодно сказал он и повернулся к открытому шкафу.