Зели в пустыне

– Мы друг друга вот видим, уже что-то. Иногда приходит кто-нибудь из Морона. А иногда браконьер, Руже, в поисках кролика или девицы. Ну вот, легок на помине…

Мы не слышали, как он подошел. Кепка надвинута на глаза, загорелое, веснушчатое, как у племянника, лицо, черные как смоль волосы и усы, ловкое тело под пиджаком из желтоватой кожи, черные велюровые штаны – Руже-браконьер приближался вразвалку легкими шагами. Он поприветствовал нас кивком головы, окинул острым взглядом, не останавливающимся на деталях:

– Отдыхаете?

– А ты, – поинтересовался один из дровосеков, – что, никогда не отдыхаешь?

– О! Я!.. – Он ловко сплюнул сквозь зубы; затем, подтянув под курткой ярко-красный шерстяной пояс, спросил: – Как работа?

Похоже было, что его интересуют только лесорубы; но вдруг он, не поворачивая головы к Ришару, произнес:

– Ну что, Блезон, когда в армию-то пойдешь?

Когда еще только появился браконьер, я заметил, как мой компаньон помрачнел. Вопрос, казалось, еще сильнее расстроил его. Однако он просто ответил:

– Следующей осенью, если призовут.

– А твои амуры, что с ними делать будешь?

– Ну, – произнес необычайно спокойным голосом Ришар, – с ними ничего не станется.

На лице браконьера появилась ухмылка, а дровосеки, даже не знаю почему, вдруг смутились.

"Уйдем! Давай уйдем отсюда!" – повторял я про себя. Наконец Ришар встал, извинился, и мы попрощались с лесорубами. Но пока мы шли по лесосеке, прозвучал голос дяди Баско:

– Ты разве не пойдешь по коровьей тропе?

И вновь тишина и лесное кладбище. Я не решался говорить; после такой встречи как найти слова, чтобы не звучали фальшиво? Конечно, Ришар тоже понял это и с безразличным видом спросил:

– А ты знаешь, что мы были совсем рядом с Мороном?

Я не удержался от смеха. Он тоже рассмеялся:

– А ты много чего понимаешь.

И чуть погодя, прошептал:

– Я редко встречал таких несносных людей.

– А ты с ним давно знаком?

– Да его весь мир знает. Его нечасто увидишь: живет он в хижине на другой стороне леса, но всегда рыщет по лесу, браконьерствует, охотясь на дичь или прудовую рыбу; и если бы было только это. Однажды…

Но тут он замялся; и так как тропинка не позволяла больше идти бок о бок, Ришар дождался лесной дороги, прежде чем продолжить рассказ:

– Слушай. Это тянется с давних пор. Мне было лет четырнадцать, и я на лето вернулся из сельскохозяйственной школы. В первое же воскресенье, во второй половине дня, я прогуливался вон там, по той дороге, что ведет в лес, и увидел идущую мне навстречу Жанни. Она возвращалась с вечерни. Мы немного поболтали, и я предложил проводить ее. Жанни отказалась, сказав, что не нужно мне себя утруждать и что она торопится… Ну вот! Даже не столько отказ удивил меня, но я видел, что она… Я не знаю, как объяснить… Похоже, что она испугалась чего-то или что-то ей грозило, о чем она говорить не хотела. Ну, она говорила «нет», а в то же время мне показалось, она хотела, чтобы я пошел с ней. Ни о чем важном мы не говорили! Я ее с зимы не видел, и, конечно, надо было вновь привыкнуть. Чем дальше мы уходили в лес, тем сильнее она нервничала.

Ришар рассказывал неторопливо, то непринужденно, то запинаясь. Иногда он приподнимал руки, как будто показывая что-то или пытаясь удержать ускользающий образ.

Я представлял себе, как он идет рядом с Жанни летним вечером через лес. Под деревьями должно быть приятно в этот час, когда от родников и оврагов поднимается прохладная свежесть, когда птицы опять начинают петь и слышен издалека голос парнишки, сгоняющего скот. Они шли – молчаливая Жанни и Ришар, тщетно пытающийся найти слова, которые после шестимесячной разлуки вернули бы дружеское расположение. Но от минуты к минуте девушка становилась все больше обеспокоенной. Внезапно на пересечении двух тропинок Ришар и Жанни увидели человека, прислонившегося к дереву и смотревшего на них. Жанни, не поднимая головы, ускорила шаг.

– Так ты нашла себе провожатых! – прокричал браконьер.

Затем они услышали, как он присвистнул, после чего до них долетели слова: "Еще увидимся!"

Ришар сорвал травинку и некоторое время молча жевал ее.

– И только когда вдалеке показалась ограда фермы, я оставил Жанни, – продолжил он. – В ней все переменилось, она смеялась, без умолку вспоминала прошлые каникулы. "Вы, наверное, боитесь этого бандита". – "О нет. Мне стоит только сказать слово фермеру, как он спустит собак на него". Я настаивал: "Будьте внимательнее, осторожнее". Она мне обещала. В это лето я провожал ее каждое воскресенье, мы больше никого не встречали… После сбора винограда я вынужден был уехать.

Шаг за шагом по податливому ковру из мха; руки свободны, глаза не устают от молодой листвы. Отчего заговорил Ришар – от расстройства, а может, наоборот?

Вот и опушка леса, чуть вдалеке – холм, на котором видна наша деревня. Уже почти ночь; желтоватый закат; маленький кусочек солнца виднеется на облачном небе и позолачивает коньки крыш. Воздух мягкий; в нем разливается непонятная нежность. На верхушку яблони, уже покрытой розовыми цветами, села какая-то птичка и тонко запела, ожидая и призывая кого-то.

III