Зели в пустыне

Жанни… Мы смотрели на нее, мы не отрывали от нее глаз. Разве она не услышала? Однако сначала не было понятно, уловила ли она смысл слов? Она не двигалась, вся в каком-то оцепенении; капля пота соскользнула по переносице к шраму на щеке. Потом на мгновение вся она как-то обмякла. Застонав, Жанни выбежала из зала. Она промчалась передо мной, села на велосипед, оставленный ею перед шатром, и исчезла между лавочками.

Все застыли, не смея двинуться.

– Она хочет бежать за ним вдогонку? – сказала наконец какая-то девушка.

– Она всегда странной была, еще со школы, ты помнишь?

Музыка вновь заиграла, но никто даже и не думал танцевать.

– Да, да, я его видела, – повторяла Луиза. – Это было на середине большого спуска. Повозка двигалась медленно из-за тумана. Я даже сказала Кардиналю: "Так вы не скоро доберетесь". И я его видела, его, мальчишку из замка, между Кардиналем и человеком, что показывает фокусы; он молча курил, я его узнала.

– Так и должно было случиться. Парень не из наших и приютская девчонка!

– Это не мешало ей жеманничать, будто она королевская дочь какая!

– И чего он ей наобещал?

Из глубины зала вышел один из призывников; взобравшись на эстраду, он сложил руки рупором и прокричал:

– Это не помешает нам танцевать! По местам! Начали! По местам!

Он надел на голову бумажный колпак, и ему зааплодировали. Но пока бал вновь разгорался, я услышал, как Брюно прошептал своему брату:

– Это ничего бы не изменило, но, быть может, следовало бы ее задержать…

Какой дым, какой гвалт и эта густая жара! Все пили, играли в карты, даже на биллиардном столе. Ришар меня заметил – он сидел в углу зала, напротив Брюно. Через несколько столов Баско и его дядя болтали с двумя чужаками.

– Ты с бала? – спросил у меня Ришар.

Я проскользнул к нему и сел на обитую кожей скамейку.

– Я смотрел лавчонки.

– Но ты был на балу, когда она ушла?

Брюно рассердился:

– Да ты зациклился!

– Нет, Брюно, я об этом больше не думаю. Или, если думаю, то не то, что ты имеешь в виду.

Он говорил упорнее и неторопливее, чем обычно, напевно произнося последние слова фраз.

– Нет, ты же видишь, все кончено. Так должно быть, как когда ты слезаешь с операционного стола. И, конечно, это тяжело; но я теперь уже точно прозрел.

Он протянул руку к стакану.

– Ты слишком много пьешь, Ришар, – остановил его Брюно.

Ришар улыбнулся:

– Да, у меня нет привычки ни к этому, ни к чему другому… – И добавил, как бы для себя: – Это почти призвание…

Каждую минуту открывалась дверь; клубы тумана врывались и долетали до нас, в то время как какой-нибудь парень, еще красный от танцев, приветствовал нас, приставив палец к шляпе и воскликнув: "Призывники!" В задней комнате за банкетным столом по случаю сегодняшнего праздника сидело человек тридцать сотрапезников; мы слышали, как они поют и смеются или иногда, после удачной остроты или хорошо спетого романса, выказывают одобрение, стуча все вместе по тарелкам. Маленькая, краснощекая, в неохватном корсаже, повсюду нужная, трактирщица бегала от столика к столику, сбиваясь с ног, и внезапно останавливалась, затыкая уши:

– Кричите, кричите, – причитала она, – так быстрее будет!

Было ли это от усталости или от липкой влажности зала? Все в моем сознании как бы отдалялось и становилось нереальным, кроме разве что образа Жанни. Ее я тоже попытался забыть, но в тот момент, когда я думал, что достиг этой цели, и когда всякая мысль стиралась, – эта сумятица во мне, это внезапно пересохшее горло – это была еще Жанни.

– Ты понимаешь, – повторял Ришар, – я не могу за это на нее обижаться.

А Брюно:

– Все знают, что в глубине души она неплохая девушка.

– Неплохая девушка?! Да даже сегодня, – ты меня слушаешь? – она лучше большинства тех, кто ее презирает.

– Я и не говорю… Но вообще-то, старик, нужно встряхнуться. Девушек, их ведь много.

– О! – сказал Ришар. – Я думаю, еще очень долго для меня не будет никого, кроме нее.

Немного позже и Брюно вздохнул:

– И все-таки я и сам интересуюсь, где она может быть.

Где-то группа призывников с криками, радостными воплями, под звуки горна прошла по улице, которая вела к их деревне.

– А этому что от нас нужно? – проворчал Брюно.

Браконьер встал из-за стола и вразвалочку приближался к нам. Он поприветствовал всех кивком головы.

– Ну что, призывнички, – сказал он, – кажется, не все ладится?

Так как никто не отвечал, он обратился к Ришару:

– Из-за малышки?

– Да, – тихо ответил Ришар.

Браконьер скроил сочувственную гримасу и, садясь рядом с Брюно, который нахмурившись отодвинул стул, сказал:

– Не стоит. Ничего не поделаешь. Девчонки, как она, – они такие живчики. Только что в руках держал, и вот уже ушла. Я в этом разбираюсь немного.

Но Ришар покачал головой. Ружо, положив локти на стол (он ведь тоже наверняка опрокинул не один стаканчик: некоторая расслабленность и хитрое выражение лица свидетельствовало об этом), сказал: