Зелимхан

Из хурджипа вынул погоны Зелимхан. Синие. Казачьи. С литерами: К-Г — Кизляро-Гребенского полка. Для себя офицерские погоны достал Зелимхан.

— Будем въезжать в город по три человека в ряду. Я впереди буду. Я за всех отвечать буду, если кто-нибудь спрашивать будет. Когда какая-нибудь неудача— я выстрелю. Следом стреляйте все. Куда хотите, как хотите, все равно.

Въехали 9 апреля. Как условились — по три в ряду; Зелимхан впереди. Полковником. Встречные военные отдавали честь, и полковник принимал ее.

Как условились, оставили заграждения на трех улицах, ведущих к казначейству. И каждый четвертый держал трех лошадей трех спешившихся товарищей. Вспомнили про возможность неудачи.

— В плен возьмем тогда… Кого-нибудь потолще… Чтобы выкуп тоже потолще…

— Держись, Вербицкий, теперь! Посмотрим, как ты меня у себя в зубах словишь?!

В 12 дня спешился Зелимхан у казначейства. Аюб и Саламбек с ним. Вошли:

— Руки вверх! — конечно, и еще: — Деньги!

В казначействе народ. Деловая публика, чиновники. Казначей Копытко сообразил. Смеялся же он совсем недавно над грозным письмом Зелимхана Вербицкому. С Вербицким смеялся. Решил посмеяться еще: захлопнул кладовую и выбросил ключи на улицу:

— Ищи — свищи, Зелимхан!

Зелимхан убил Копытко.

Которые оставались на улице, решили, что надо стрелять. Уговаривались же. Вдоль трех улиц, протянувшихся от казначейства… Сотню лет не слышал сонный Кизляр такой пальбы. С тех пор, как подступал к стенам его первый имам Кази-Мулла.

Вербицкий принял письмо Зелимхана за шутку. Вербицкого не было в городе. В атаманстве. Начальник гарнизона выслал на тревогу две команды пехоты: одну на мост, перерезать путь к отступлению, другую к казначейству — на выручку перебитой уже казначейской охране. Но только Копытко и солдаты были перебиты там. Неугомонные Аюб и Саламбек, не глядя, стреляли по залу, пока выпрастывал Зелимхан в хурджины новенькую медь. Заниматься кладовой было некогда. Убитыми тоже.

— Стреляй, чтобы страшнее было!

Подоспевшая команда напоролась на засаду и, потеряв трех, остановилась. В этот день Кизляр потерял убитыми 19 и ранеными 4.

За что?

В казначействе не оказалось такого, кого стоило бы пленить. Вышли с двумя хурджинами денег, вскочили на лошадей. Поскакали.

— На мост.

Занят мост. Солдаты на нем.

Пострелялись с чеченами солдаты, и Зелимхан взял влево. Чтобы вплавь через Терек. Пустил в волны своих, сам на берегу остался: отбивать наступающую роту. Не оглядываясь, взывал к своим:

— Все переплыли?

— Джемалдин в реке еще!

— Пусть торопится. Ла илла-га иль-алла![9]—запевал Зелимхан, спуская курок. И опять: — Все?

— Все, все!

— Ла илла-га иль-алла! — направил коня в Терек Зелимхан.

Не останавливаясь, скакал Зелимхан до Аксая. Там остановились делить добычу и, прощаясь, дали друг другу клятву не выдавать, что бы ни случилось.

— Волла-ги! билла-ги! талла-ги!

Кизлярский па бег кончился неудачно. 60 человек унесли всего на 5 000 меди. Зато вновь восторженно заволновалась Чечня, которая умеет ценить каждый хороший удар по начальству.

— Зелимхан набег сделал. Зелимхан среди дня в город вошел. Зелимхан днем среди города стрельбу открыл. Зелимхан, пока переплывали Терек товарищи, один на том берегу стоял, один роту солдат отбивал. Молодец Зелимхан! Харачоевский Зелимхан!

Слава ворочала ущелья, перекликалась с хребта на хребет.

Полковник Вербицкий отсиживал кизлярское нападение в Грозном, в том же клубе, за картами опять же. И опять хвалился зелимхановским письмом:

— Думает — дурака нашел. Так я ему и поверю. Святослав, подумаешь, нашелся: «Иду на вы». Эти времена, милостивые государи, давно прошли. Не Зелимхану в Святославы играть.

Быть может, именно в этот момент зелимхановцы нашивали погоны Кизляро-Гребенского полка на свои черкески или мирно спали в кизлярских камышах.

К обеду настойчивый телеграф выстукивал ошеломляющее:

«Днем… Шайка в 60 человек под предводительством… Примите…»

Меры приняли. Из самого Кизляра следом за абреками поскакал пристав Вариев. дорогою и через мост. Как полагается всем уважающим себя честным людям. В Александрийской присоединился атаман станицы с 20 казаками. Тоже нагонять. Нагоняя, нашли печатку с надписью: «Магомет Али». Магомет Али — абрек Хасав-юртовского округа. Был на каторге и бежал. Пополнил, значит, теперь зелимхановские кадры.

Кизлярские городовые и александрийские казаки выбились из сил. Им на помощь подбросили все боевые силы Грозненского, Веденского и Хасав-юртовского округов. Они заняли дороги и тропы, ведущие из Кизлярского отдела и Кумыкской плоскости в горную Чечню. Команда штабс-капитана Ардабьевского напала на след. Потребовала у старшины попутного селения содействия. И старшина посодействовал: направил Ардабьевского в сторону. По ложному следу.